Главнокомандующие фронтами и заговор 1917 г.

В преддверии готовившегося наступления следует обратить внимание и на характеристику главкозапа просто как человека и начальника. Журнал «Нива» поместил на своих страницах впечатления о встречах корреспондента с ведущими русскими военачальниками. В том числе и Эвертом: «Высокого роста, брюнет, с легкой проседью, в простой солдатской рубахе защитного цвета, с белым Георгиевским крестом на груди, в шароварах с желтыми лампасами сибирского казака, А.Е. Эверт производит впечатление человека железной воли, решительного характера. Каждое движение его говорит об уверенности и сознании своей духовной силы. Но, несмотря на все эти качества, составляющие отличительные черты его, Алексей Ермолаевич поражает всех своей необычайной простотой и доступностью. Он внимательно выслушивает каждого, какое бы тот ни занимал положение в военной иерархии. Как начальник, Алексей Ермолаевич требователен и настойчив, но требователен не только к другим, а и к себе, причем к себе еще более, чем к другим. Он пользуется неограниченным авторитетом и любовью у подчиненных. Будучи главнокомандующим армиями Западного фронта, имея у себя в подчинении миллионы людей, генерал Эверт своей скромностью более напоминает ротного командира, чем заслуженного и закаленного в боях вождя… служба в Сибири еще больше закалила дух вождя и создала для нашей армии незаменимого начальника, легко переносящего все невзгоды и лишения военного времени… Алексей Ермолаевич — солдат до мозга костей, и вопросы политики его интересуют лишь постольку, поскольку внутренняя политика содействует успешному выполнению задач, поставленных армии ее Верховным Вождем. Он всецело душой с армией и уверен в конечной нашей победе так же, как в этом уверена на фронте, в окопах, вся армия, от генерала до последнего солдата»^{250}. Данная характеристика если и не исчерпывающа, то, несомненно, верна и достаточно объективна. Генерал Эверт был тем человеком, который не мог искренне и достойно исполнять дело, которое он считал невыполнимым в принципе. Поэтому «железная воля» и «решительный характер» А.Е. Эверта, отмечаемые корреспондентом, в такой ситуации играли против полученной главкозапом задачи. Штаб Западного фронта вел обширную переписку с подведомственными учреждениями, но личного контроля Эвертом не производилось. Кампания 1916 г. явилась вящим тому подтверждением. Выходит, «если в характеристике Алексеева мы отметили, что крупный военачальник не должен размениваться на мелочи и погрязать в этих мелочах, то в характеристике Эверта мы должны запомнить, что не только крупный начальник, но любой командир не должен отмахиваться от ответственности бумажной перепиской, а должен лично принимать участие в работе войск, в их подготовке и управлении ими в бою»^{251}.

Как известно, главкоюз ген. А.А. Брусилов, чтобы облегчить действия на направлении главного удара, наносил свой главный удар 8-й армией ген. А.М. Каледина, стоявшей на стыке с Западным фронтом. То есть, во-первых, Брусилов оттягивал на себя часть тех неприятельских резервов, что могли быть посланы против Эверта. А во-вторых, всегда мог влить порыв своих войск в тот прорыв, что будет совершен армиями Западного фронта. Правда, генерал Брусилов не учел не только эвертовского нежелания наступать, но и взаимодействовать с ним, с Брусиловым.

Исполняя повеление Верховного главнокомандующего, откликнувшегося на просьбы Италии, где в середине мая австрийцы перешли в наступление, 22 мая армии Юго-Западного бросились вперед. Начало прорыва на неделю раньше предположенного всетаки позволяло рассчитывать, что за то время, пока Брусилов будет громить австрийцев, германцы окажут своему союзнику посильную помощь, что облегчит главный удар на виленском стратегическом направлении силами Западного фронта. Действительно, после того как за пять дней ожесточенных боев две австро-венгерские армии оказались уничтожены, а еще три потерпели тяжелое поражение, германское командование перебросило часть своих резервов в Ковель и под Черновицы, дабы закрыть разрывы оборонительного фронта в районах ударов русских 8-й и 9-й армий. Уже с 27 мая германские части появились перед соединениями генерала Каледина.