Главные песни XX века. От Диксиленда до хип-хопа

Явление, с которым столкнулся Кокер и которое он столь ярко и иронично описал в песне “Common People”, получило в английском языке название class tourism, «классовый туризм» – смешанное со снисходительным высокомерием беззастенчивое любопытство, с которым люди обеспеченные знакомятся с социальной экзотикой, неведомой для них жизнью простых людей. Кокер ощутил его не только в общении с богатой молодой гречанкой, то же ощущение виделось ему в песнях коллег по брит-попу и в некоторых фильмах той поры:

«Этот настрой витал в воздухе, эдакий снисходительный социальный вуайеризм. Я чувствовал его в “Parklife”[114], например, или в «Прирожденных убийцах»[115] – представление о благородных дикарях. Пройдитесь, однако, по гетто муниципальной застройки – дикарства там сколько угодно, а вот с благородством напряг».

“Common People” – гневная песня. Однако эмоции Кокера, точнее, его лирического героя сложнее, чем просто гнев. Он сначала обескуражен, потом заинтригован своей собеседницей. Он начинает петь почти бесстрастным шепотом, и лишь к середине заинтересованность уступает место гневу, и он срывается в крик. Но все равно ярость и обличение «классовой туристки», которая и спать-то с ним хочет лишь как с образчиком тех самых «простых людей», сочетается у него с полуосознанной, но прекрасно выраженной тягой к ней – и не только как к молодой женщине, с которой и он хотел бы переспать, но и с собственным «классовым туризмом» – подспудным желанием приобщиться к ее богатой и обеспеченной жизни. Да он и сам в этом признавался: «Часть песни в том, что я чувствовал к ней сексуальное притяжение. Не то, чтобы я так на нее зол, что хотел убить ее. Я хотел ее трахнуть, и это очень важный аспект песни».

Почти сразу после записи песни в мае 1995 года началась работа над клипом, для участия в котором была приглашена британская актриса Сейди Фрост, к тому времени уже широко известная благодаря своей роли в фильме Фрэнсиса Форд Копполы «Дракула Брэма Стокера». Она активно вращалась в рок-среде, дружила со многими музыкантами и с удовольствием снялась в клипе за символический в 200 фунтов («карманные деньги», как она говорила) гонорар: «Каждый актер в глубине души хочет быть рок-звездой». Сам Кокер при проработке своих танцевальных движений отказался от услуг профессионального хореографа. Всю пластику – и для себя, и для немногочисленной массовки – он придумал сам непосредственно на съемочной площадке прямо в день съемки, и снимали лишь после короткой, наспех, репетиции.

«Если бы мы стали тщательно выстраивать хореографию, то вышла бы натужная ерунда, – говорит режиссер клипа Пол Романи. – А так получилось свежо. Клип, как и песня, отражает мир Джарвиса, и именно этим, своей искренностью, они и нравятся людям. Он сам знал, как придать видео драматизм, и это очень редкое качество».

Песня мгновенно стала популярной, хотя до вожделенного number one, она так и не дотянулась, застряв на четыре недели летом 1995 года на втором месте.

Зато благодаря ей Pulp получили приглашение стать хедлайнерами главного субботнего концерта на фестивале Гластонбери в июне 1995 года, где дружно скандирующая “Common People” стотысячная аудитория превратила песню в настоящий гимн поколения брит-попа.

С годами своей политической актуальности она не утрачивает. В преддверии парламентских выборов 2010 года загадочная группа, взявшая себе название “Common People”, выпустила саркастически-издевательскую версию песню, которая поется якобы от имени желающего «быть, как простые люди» тогдашнего премьер-министра консерватора Дэвида Камерона.

Прошло 25 лет, и песня справедливо считается гимном брит-попа.

Сражавшиеся тем летом в «эпохальной» «битве брит-попа» “Country House” Blur и “Roll With It” Oasis благополучно забыты.

В 2014 году слушатели музыкального канала BBC Radio 6 Music назвали “Common People” своей любимой песней брит-попа. А в 2015-м читатели журнала Rolling Stone в опросе по выявлению «самой великой песни брит-попа» на первое место поставили “Common People”.

STAN Как маниакальное поклонение фана любимому музыканту в руках рэппера Эминема превратилась в наполненную подлинным трагизмом и глубокими размышлениями историю об ответственности художника перед зрителем и заодно обогатила английский язык новым понятием