Главные правила жизни

Отношение к религии часто связано не с вопросами веры, а со страхом. Одни боятся верить, другие – не верить.

На самом деле все мы знаем или догадываемся, в чем смысл жизни. Но он нас часто не устраивает. Поэтому мы ищем или придумываем другой.

Любовь, как радуга, видна лишь с одной стороны. С другой стороны ее не существует. Если видят оба, значит, они по одну сторону.

Наше время напоминает эпоху социалистического застоя тотальным лицемерием. Тогда было не важно, веришь ты в коммунизм или нет, главное – сиди на собрании. Сейчас не важно, веришь ты в Бога или нет, главное – приди в церковь и постой там. Вот и стоят: президенты, премьеры, а с ними все начальство. Религиозность сейчас – признак благонадежности.

Однажды заблудился в Москве. Вечером. Незнакомые названия улиц, все незнакомо. Позвонил жене: посмотри в интернете, где я нахожусь? К сожалению, Москва для меня во многом до сих пор – чужой город. А Саратов уже не родной. Грустно.

Я почти равнодушен к результату, если говорить о театре и кино. Я написал, свое дело сделал. И в театры на репетиции я не хожу, на премьеры почти не езжу: времени жалко. Конечно, когда случается хороший спектакль, очень радуюсь. Но это происходит редко.

Так получилось, что я не вписываюсь ни в какие тусовки и, наверное, не те тенденции отражаю. С интересом наблюдаю за тем, что делают люди тусовки. И мне это не то чтобы чуждо – просто у меня свой путь. И я потихонечку им иду.

НА САМОМ ДЕЛЕ ВСЕ МЫ ЗНАЕМ ИЛИ ДОГАДЫВАЕМСЯ, В ЧЕМ СМЫСЛ ЖИЗНИ. НО ОН НАС ЧАСТО НЕ УСТРАИВАЕТ

Голова большая, чего только туда не приходит, но с опытом, с возрастом учишься понимать, что твое, что не твое. Ну пришла тебе в голову какая-то идея. Не торопись, подумай и пойми, насколько она действительно твоя. И если понимаешь, что это может сделать кто-то другой, не берись.

В России никогда не было такого: народ не знает своих писателей. Я помню время, когда 100-тысячный тираж для поэта Вознесенского был нормой, и еще не достанешь книжку. Я не сравниваю дарования, не буду петь старую песню, что в советское время читали больше. Хотя, может быть, и больше, но там на это были свои причины. Я говорю об уникальности ситуации, которая мне представляется печальной.

Театр может поучать, скандализировать, шокировать – все что угодно. Но мне всегда казалось, что его главное обязательство – дарить радость. Даже когда смотришь трагедию, должен выходить с радостью от того, что соприкоснулся с разговором не по мелочам, а с чем-то серьезным. Мы зациклились: то пихаем в грязь лицом, то дурачимся, комикуем и очень стесняемся или не умеем дарить со сцены радость. Радость соприкосновения.

Когда власть и ее представители перестают лицемерить, это не стремление к правде. Это тест: я сейчас буду плевать вам в лицо, и вы утретесь. Утерлись? Значит, можно продолжать в том же духе.

Для души нации, здоровья народа важнее не правда, которую народ высказывает, выпевает и вырисовывает через своих творцов, а мифы. Мифы – это идеальное представление о себе, своем прошлом и будущем. Такие фильмы, как «Чапаев», «Два бойца», «Весна на Заречной улице», не имеют прямого отношения к реальности, но они мифологичны. Если народ перестает творить мифы о прошлом и будущем, он не хочет уже ни того, ни другого. Он просто очень устал.

Счастье – это возможность делать то главное, ради чего ты на Земле. Надо, конечно, еще понять, в чем это главное.

Любовь – наркотическое опьянение, для которого не нужен даже сам наркотик: достаточно мыслей о нем. И симптомы такие же – приход, передозировка, ломка. Это не совсем всерьез, но всерьез о любви я до сих пор говорить не умею. Слишком личное.