Главный противник. Тайная война за СССР

Эпизод третий, и снова связан с техническими деталями. Это уже в последние годы. Незадолго до отъезда снимали мы в одной стране небольшую двухкомнатную квартирку. Обычно в дневное время я ездил по всяким торговым делам, а вечером работали: фотографировали, передавали в Центр то, что надо было туда отправить. И как мы ни устраивались, какие мягкие вещи не подкладывали, но, как только нажимали кнопку, все равно слышно. И на второй или третий день этой нашей интенсивной работы заходит к нам человек, вроде бы и сосед. Предупреждает нас: у вас могут быть проблемы с газом, что-то у вас в квартире не так. Мы всерьез встревожились. Не в газе дело, а в том, что он учуял равномерное тюканье аппарата. Пришлось временно свернуться.

Эпизод четвертый. Мы дождались новой радиоаппаратуры, и наш товарищ из Центра должен был передать нам ее в твердо условленном и обозначенном месте. Я туда поехал, хорошенько изучил обстановку. Еду в то место поздно вечером – пусто, никого нет. Понимаете, какие в голову лезут мысли? Езжу, долго езжу – никак не могу найти. И, в конце концов, решаю попробовать другую дорогу. Поехал – и сразу наткнулся на нашего товарища из Центра с новой радиоаппаратурой. Она нам хорошо послужила.

– Михаил Исаакович, не надо больше никаких дета лей, – взмолился наш провожатый. – К сожалению, нельзя об этом пока говорить. Рановато.

– Рано, – согласился вглядывающийся в вечность Мукасей. – Тогда я расскажу историю, которая может произойти с каждым, даже самым гениальным разведчиком. От этой истории нет спасенья, и кто бы, где бы и как бы вас не учил, никакая наука и никакие профессиональные ухищрения не помогут. Потому что разве можно избежать случая? Я был на подготовке к нелегальной работе в одной из стран. Вечером спокойно возвращаюсь домой. И тут встречается мне прохожий, который с большим изумлением на русском спрашивает: «Миша, что ты здесь делаешь?»

– А страна европейская?

– Вполне. Я вылупил свои глаза, тогда я еще хорошо видел, смотрю на него, махаю головой. Тогда он ко мне на английском: «Is it possible?» – возможно ли это? Молчу, просто молчу. Он отошел, но через секунду снова ко мне: «Миша Мукасей, ты не помнишь, как мы вместе бывали в консульстве?» Как же мне не помнить! Семья выходцев из России, жили в Америке, мама его преподавала у нас в консульстве в Лос-Анджелесе английский язык, а он был в те годы подростком. Превратился в красивого молодого джентльмена, которому я прямо говорю: «I do not know You». Разошлись и, к счастью, без оперативных последствий.

Такие встречи происходят, и довольно часто. Для некоторых моих коллег они заканчивались не столь удачно.

Двадцать лет состояли из таких вот эпизодов

Елизавету Ивановну повезли обедать. А Михаил Исаакович от еды решительно отказался:

– Уж если уговорили рассказывать, то слушайте. Я на беседу настроился. Николай, не устали?

И пошли рассказы. По понятным, а, может, и не совсем понятным резонам не обошлось без купюр, но за смысл монолога ручаюсь, пусть кое-какие детали и опущены, Имена, цифры, псевдонимы, географические названия и годы приводились точные. И изречение знаменитого разведчика, Героя России Владимира Борисовича Барковского: «Разведка, как ни одно занятие, прекрасно развивает память» – подходило к рассказу 94-летнего тогда Мукасея на все сто. Чего мне документальности ради вставлять в это повествование мои вопросы. Ведь лучше Мукасея не скажешь. Итак…

– Язык – это чуть не самое главное. Искали мы однажды, ну, предположим в Амстердаме или в Антверпене, одного нашего пропавшего человека. Он три месяца не выходил на связь, и Центр дал указание: найти, узнать, в чем дело, и помочь. Приложив определенные усилия, мы отыскали судно, на котором он плавал. Называлось оно «Игл» – по-русски «Орел», и когда я на немецком попросил, чтобы нас с женой доставили на этот стоящий на рейде корабль, даже разговаривать с нами не захотели, не то что куда-то везти. Это было в середине 1950-х, и, видно, не попал я с языком: тогда случалось, что немецкий не всех устраивал, и нас прямо окатили презрением. Так что утро выдалось неудачным, но мы решили снова рискнуть вечером. Я по-другому оделся, пригодился парик, и требовательным тоном на простецком английском заявил, что нам прямо сейчас необходимо попасть на «Игл». Командный тон произвел впечатление. Нам сразу предложили сесть в моторку, что мы с моей половиной и сделали.

Подошли к кораблю, вскарабкались. Смотрим, вон он, наш человек, работает на палубе. Правда, к тому времени Центр на всякий случай изготовил документы – пропавший моряк является родственником моей жены. Но документов никто не спрашивал, и мы обратились к старшему с просьбой: «Не могли бы мы увидеть мистера такого-то?» А нам: «Вон ваш мистер, палубу драит». Словом, встретились. Пропал же он потому, что решил развлечься и купил себе мотоцикл. Покатался так, что попал в аварию и на три месяца загремел в больницу.