Главный рубильник (сборник)

– Ты не тушуйся, майор, – хлопнул меня по плечу Флаг. – Я никому не скажу. Сам не отличил бы гравитанта от женщины. По крайней мере, это лучше, чем виртуальный секс. С другой стороны – случай для учебников криминалистики. Новый способ стабилизации пересмешника. Ты ж ведь просто первопроходец! В известном смысле.

– Бог с ним, майор, – впервые за последние двое суток я усмехнулся. – На извращенца я все равно не тяну. Чего ты Иванова увозишь? Подозрения с Петра не сняты? Ведь все подтвердилось. Следственный эксперимент закончился удачно.

– Более чем, – кивнул Флаг. – Все-таки, если женщина замыслит что-то, не упустит даже мелочей. Кто бы мог подумать, что муляж уже давно за поясом Клауса, а вместо муляжа в ящике стола Зинки… Если бы ты, майор, не брызнул водой на гравитанта, то Иванов был бы убит из фотонки Клауса вторично и уже окончательно. Но дело в другом. В биографии Петра обнаружены подтасовки, есть опасения, что он не тот, за кого себя выдает. Да и озонатор твой некстати сломался. Женщина такое бы не сотворила. В деле он был, скорее всего, только вот умирать не собирался, а женушка как клопа его раздавить пыталась. Разберемся. Ты будь осторожнее. Тем более после того, как графологическая экспертиза установила, что Зинка Иванова на самом деле Зинда Гирдюгинг, дочка твоего нарколорда, все становится намного опаснее и серьезнее. Она хочет для тебя пожизненного заключения. И она постарается организовать его еще не раз. Или просто прикончит тебя. Ты все еще не хочешь вернуться в управление?

– Нет, – я покачал головой, оглянулся, взглянул на свой астероид, на гравитантов, стоявших за спиной. – Словно чувствуют, что увозите этого марсианина.

– Вещдок, – усмехнулся Флаг. – Извини, но именно этого гравитанта оставить не могу. Ну, пока?

– Подожди, – я остановил его. – Скажи мне, что это была за легенда про флюиды и жену начальника курса?

– Ах, это! – засмеялся Флаг. – Очень просто. Твои тесты говорили, что это лучший способ войти к тебе в доверие. У тебя есть симпатия к бабникам. Скажем так… цеховая солидарность.

– А на самом деле? – поинтересовался я.

– На самом деле? – Флаг стал серьезным, – С точки зрения физиологии тебе до меня далеко, а вот насчет чувств.… Для того меня и послали, что чувствам меркурианцы подвержены меньше людей. А я вот даже завидую немного тебе.

Он хлопнул меня по плечу и улетел.

– Зависть не самое плохое чувство, – прошептал я ему вслед.

Я смотрел на удаляющиеся огни шлюпки и думал о Зинке, которая скрылась между звезд, и о том, что она мне все-таки отомстила.

Как же она мне отомстила!

2004 год

Скребки

На самом деле Будалла вызывал у Трапа симпатию. Единственный из четверых, исключая Кафшу, но та сразу заявила о себе особым образом, да и прочее было при ней. Чернявую Шаку постоянно трясло, словно она с раннего утра мечтала об опохмеле. Динак качался, как фарфоровый болванчик, и бормотал что-то на непонятном языке, а если молчал, то, скорее всего, спал – глаз узкий и не разберешь – спит он или жмурится. А вот Будалла оказался компанейским парнем; умел промолчать, когда не следовало зря чесать языком, а когда следовало, обходился парой уместных фраз. Да, нажирался почти каждый вечер до беспамятства, приходилось тащить его на себе то из одного бара, то из другого, но уж, по крайней мере, не валялся под эстакадами, откатываясь от порции дури, под себя не ходил. Да и сохранился он очень неплохо для сорока с лишним лет. Конечно, Будалла не мог сравниться с Трапом быстротой, но явно был сильнее, и вот ведь как складывалось – за два месяца знакомства ни разу не применил к своему партнеру силу, хотя применить ее следовало. Трап просто нарывался на зуботычину. Прокалывал добряку скафандр на видном месте, мазал магнитоступы клеем, сыпал в чай слабительное, лепил к рукояти пешни разрядник. Будалла только утомленно сопел и укоризненно мотал головой; неторопливо заклеивал скафандр пластырем, магнитоступы ставил на журнал учета облучений и шелестел на точке его приклеившимися страницами, слабительное определял по запаху, а от удара в несколько тысяч единиц напряжения только жмурился и покашливал, благо сила тока была невелика. Порой Трап даже думал, а не оставить ли Будаллу в покое, но умиротворенная доброта последнего словно сама провоцировала шуточки и насмешки. Хотя, наверное, дело объяснялось еще и другим. Добряк был двулик. Он преображался на точке.