Главред: назад в СССР 2 (СИ)

Сама Соня медленно, но все-таки шла на поправку, мы с коллегами время от времени навещали ее. А уже я сам — один или вместе с Аглаей — заходил к Павлику Садыкову, чернобыльцу. Его по-прежнему вел профессор Королевич, состояние парня было так себе, но хотя бы стабильное, и был шанс, что он выкарабкается. И тут опять моя маленькая победа несла в себе будущее — на проблему ликвидаторов обратили более пристальное внимание. Советские медики и так занимались облученными, однако после огласки в нашей газете пошла цепная реакция. Не скрою, я был доволен тем, что лед тронулся, и отчасти это моя заслуга.

— Женя, смотри! — Бульбаш тряс передо мной номером «Московского вестника», где известный корреспондент Борис Лапин, звезда отечественной журналистики, выдал целый репортаж о столичных ликвидаторах.

И ведь что самое интересное, одним из его респондентов был приятель нашего Павлика, с которым я тоже общался, когда собирал свой материал. А Лапин, как порядочный коллега, даже на меня сослался, процитировав несколько моих вводных. Признание во всесоюзной прессе — это был настоящий успех. Мне сложно судить, но в будущем, кажется, была немного другая история. О проблемах чернобыльцев стали писать гораздо позже, точно не в год аварии.

Я искренне радовался, понимая, что теперь это уже совсем другой уровень. Если все так пойдет и дальше, если тренд подхватят другие газеты, особенно уровня «Правды», «Известий» и «Комсомолки», о проблеме заговорят еще громче и всерьез. Обследования станут массовыми, нужные медикам материалы накопятся раньше, и помочь людям смогут задолго до того, как станет уже слишком поздно.

Краюхин, Морозов и Нина, мои товарищи по несчастью на охоте, тоже шли на поправку. Анатолий Петрович так и вовсе уже с понедельника был в строю. А в четверг, накануне Седьмого Ноября, с длительного больничного вышел Арсений Степанович Бродов. И вовремя, надо отметить, потому что выходных у нас на этой неделе не предвиделось — годовщина Октябрьской, как-никак.

Ночевать я в тот день остался у Аглаи.

* * *

В детстве мы с Тайкой ходили с родителями на демонстрации. В Советском Союзе было две главных — первомайская и ноябрьская, в честь очередной годовщины Великого Октября. Помню, у меня поначалу возник вопрос, почему мы отмечаем ее в другом месяце, и папа мне быстро объяснил разницу между юлианским и григорианским календарями. Для меня в то время это стало величайшим открытием, и я даже ненадолго увлекся расчетами — когда какое событие произошло по новому и старому стилю. Тогда же я понял и загадочный прежде праздник: Старый Новый год.

У Аглаи в этот день было дежурство, поэтому встали и позавтракали мы одновременно. Потом разошлись каждый в свою сторону: она к поликлинике, я — к центральной площади с памятником вождю мирового пролетариата. Там уже собралась толпа с флагами и транспарантами, и я сразу же ощутил мощный прилив ностальгии. Все, как тогда, в моем детстве. Осенняя прелая листва, морозный воздух, людской гомон и торжественный туш в исполнении духового оркестра. Я на плечах у папы, рядом мама и Тайка, дедушки и бабушки с обеих сторон, соседи, друзья родителей, просто знакомые и незнакомые люди. И я кричу «да здравствует революция», а все вокруг улыбаются. Вряд ли я понимал тогда, что за зверь такой эта «революция», но одно точно — было весело.

Читать я начал рано, уже в три года, и первой книжкой был «Плывет кораблик в гости» Юрия Кушака — про мышат, которые путешествовали в старом башмаке. А потом среди Чиполлино, Карлсона, Буратино и других героев детства был Ленин. Как называли его мы, дети, «дедушка Ленин». Тогда, в беззаботном возрасте, нам казалось, что несколько десятилетий назад страна выбралась из трясины ужаса в светлое будущее. Вот на картинке в книге изображен мальчик в рваной русской косоворотке, бегущий по полю. А за ним — щеголеватый помещик на лошади, размахивающий хлыстом… Никакой неоднозначности, все предельно понятно. Была власть помещиков и фабрикантов, а стала — рабоче-крестьянской. Это потом мы поняли, что в жизни все намного сложней. Но детство на то и детство, чтобы воспоминания о нем были хорошими.

Площадь имени Владимира Ильича бурлила. Люди пришли с детьми, внуками и родителями. Многие принесли флаги и самодельные транспаранты. Но в основном шествие планировалось организованное. По обеим сторонам строились колонны андроповских предприятий, контор, школ, техникумов и ПТУ. Между ними без конца бегали организаторы, сверялись с часами, напоминали порядок хода. До начала оставалось не более десяти минут.

— С праздником, — я подошел к нашей колонне, которой командовала Клара Викентьевна, наш бессменный парторг.

Наверное, я впервые увидел весь коллектив «Андроповских известий» — не только журналистов, но и всех водителей во главе с Сергеем Санычем, бухгалтерию, отдел подписки, метранпажа с верстальщиками, машинисток, корректоров, уборщиц, вахтера Михалыча, внештатников, еще кучу незнакомых лиц. Хватов сдержанно улыбнулся, увидев меня, вежливо поздоровался за руку.