Главврач

— У меня документ есть, — с достоинством сказала Лола; она вообще держалась сейчас независимо и даже нагло, без прежнего услужливого подобострастия. — Удостоверение помощника депутата Государственной думы. Пыжненский его фамилия, а зовут Дмитрием Рудольфовичем.

— Покажи! — потребовал Константин.

— Я же не дура, Константин Петрович, — Лола обнаглела настолько, что позволила себе осклабиться, показав двойной ряд золотых зубов. — Я покажу, а вы отберете. Я лучше в милиции покажу, а пока спрятала в таком месте, где вы не найдете.

«Знаю я это место, — подумал Константин. — Где тебе еще прятать, как не в своей каморке? Небось под матрацем лежит».

— Нехорошо ты поступаешь, Лола, — укоризненно сказал он. — Я вас принял, работой и жильем обеспечил, заботился о том, чтобы вы хорошо зарабатывали…

— Вы о себе заботились, — возразила Лола. — Нашли двух рабов за копейки и думали, что птицу счастья за хвост поймали.

Пулат был харипом, кишлачной деревенщиной, а Лола училась в русской школе, а после окончила педагогическое училище. Акцент у нее слышался, узбеки редко когда могут полностью от него избавиться, но выражалась она на русском вполне литературно, даже с аллегориями.

Константину никогда прежде не приходилось сталкиваться с шантажом, но из книг и фильмов он знал, что шантажисты никогда не ограничиваются одной подачкой, а стремятся выдоить свою жертву досуха.

— Хорошо, я дам деньги в обмен на удостоверение, — закинул удочку Константин.

— Удостоверение останется у меня! — жестко ответила Лола. — Так спокойнее.

— А, может, его вообще нет? — предположил Константин, внимательно наблюдая за выражением лица шантажистки. — Может, ты мне просто голову морочишь? Хочешь бабла по легкому срубить…

— Я вам завтра покажу ксерокопию, — пообещала Лола после небольшой паузы. — А послезавтра вы отдадите деньги. Договорились?

— Сначала покажи, — ответил Константин и не отказал себе в удовольствии сделать грубый выпроваживающий жест правой рукой, который в Средней Азии соответствовал русскому посылу на три веселые буквы.

Ксерокопировальных аппаратов в медсанчасти было два — в бухгалтерии и в приемной главного врача. Дверь бухгалтерии на ночь опечатывалась, уборка там проводилась только днем, под присмотром кого-то из сотрудников. Ничего такого, просто у главного бухгалтера Нины Лазаревны был пунктик по поводу конфиденциальности документов.

Перед тем, как уехать домой, Константин оставил в лотке аппарата, стоявшего в приемной ровно пятьдесят листов бумаги (пересчитал для надежности дважды). Утром в лотке лежало сорок семь листов — запасливая Лола сделала три копии. Одну предъявила ему, а две оставила на всякий случай. Хрен с ними, с копиями, важно было убедиться в том, что удостоверение реально существует.

— Ай-ай, — сказал Константин, разглядывая ксерокопию. — Как нехорошо в карманах у покойника шарить… А ничего, что вы мне его на улицу выносить помогали?

Но у Лолы были заготовлены ответы на все вопросы.

— Мы его не выносили, Константин Петрович. Мы с Пулатом крепко спали, пока нас милиция не разбудила. А удостоверение я нашла потом, когда убиралась в кабинете гинеколога…

— Все равно нехорошо получается… — Константин изо всех сил постарался изобразить смятение, следуя узбекской пословице, которая гласила что врага лучше душить подушкой, чем арканом — так меньше подозрений и опасений. — Ладно, завтра привезу деньги.

— Две тысячи долларов! — строго напомнила Лола. — Торговаться не будем!

Торговаться действительно не пришлось, потому что спустя полтора часа в медсанчасть явились два знакомых опера из местного отделения, вызванные звонком Константина. Найдя под матрацем (в этом Константин не ошибся) удостоверение, доблестные стражи правопорядка задержали Лолу с Пуладом по обвинению в хищении документа и денег из бумажника покойного помощника депутата. С двумя штуками баксов все равно пришлось расстаться — их Константин передал операм за то, чтобы больше не встречаться с Лолой и Пулатом. Судя по тому, что ни на допросы, ни на суд, его не вызывали, дело было спущено на тормозах (и не задаром), но Константина не волновало торжество справедливости, тем более что никакой справедливости на свете никогда не существовало и существовать не будет, ее выдумали идеалисты. Важно было решить проблему, избавившись от шантажистов раз и навсегда.

Мамка долго уговаривала Константина продолжить сотрудничество и даже была готова взять на себя расходы по ликвидации последствий, но так ничего и не добилась. Раз уж пошло наперекосяк, то нечего и продолжать, а, кроме того, стражи правопорядка могли взять медсанчасть на заметку. Чего доброго, нагрянут посреди ночи… Чур нас, чур!