Главы для «Сромань-сам!»

Ну так пусть оно всё катится после этого! Не хочу никаких Гималаев!

Отпустите меня в Новую Гвинею Папуа! Брателю обниму сваво рОднава! А потом — будь что будет, а хоть даже и съест, по-братски.

Да знаю сам…

Давно и прекрасно осознаю, что о пустом болтаю, но что-то ж надо говорить, чтобы умирая, смог сказать: “Я миру шанс давал до самого конца, до донца…”

Жаль — буквы на исходе…

* * *

Пазлик #33: Исчадие Угасания

Отрезок, завершающий голововращательный спуск по маршам с пятого этажа — протяжённостью от нижней ступеньки и дверью подъезда, притянутой в позицию «закрыто» посредством длинной ржавой пружины протянутой от вбитых в правый косяк дверной рамы гвоздей, а вторым концом присобаченной в край двери под её ручкой — усложнялся препятствием: единоличной оргией плюгавого бомжа, который жевал плавленый сырок из небрежно облупленной фольги под прихлёбы из тёмно-зелёной бутылки (0.5 л) плодово-ягодной «бормотухи». К счастью, на стадии «остатки — сладки».

Бомж выколупнул из фольги последний уголок брикета, засунул себе в жерло, жуя по-кроличьи шустро и мелко, а бумажку отбросил в угол входного тамбура.

Затем он запрокинул пасть и вылил туда осадок со дна бутылки, которая тоже отправилась в угол, но без размашистого вандализма — катнулась бережно по частыми выбоинами в местах отсутствия квадратиков половой плитки.

Откат сопроводился затяжной отрыжкой из бомжа — на то она и «бормотуха» — но не наполнил близлежащую атмосферу — просто диво! — смрадом винища, и даже запах устоявшейся мочи не исходил от несменяемой одежды маргинала.

Дмитро Иваныч решил, что хватит уже проявлять деликатесную интеллигентность и молча двинулся на выход.

Когда он поравнялся с бомжом, тот удивлённо оглянулся к ступенькам лестницы, ещё раз отрыгнул и, с бесповоротным шагом сквозь Дмитра Иваныча, налёг на взвывшую пружиной дверь и та хлопнула вслед ему, вышедшему в загустелый снаружи вечер.

Дмитра Иваныча охватили страх и безумное отчаяние.

Он вспомнил вдруг, что Антонина Васильна за хлебом его не посылала, да и не могла послать из дальних далей в полтора года, где она легла в гробу покойницей и, значит, дверь на лестничной площадке пятого этажа захлопнута, а он тут без ключа и как теперь ему зайти обратно?

Безвыходность навалившейся неразрешимости настолько его подкосила, что он вдруг рухнул в угол, погрузив затылок в бутылку сквозь тёмную зелень стекла её стенки, придавившей ошмётки сморщенной фольги.

Лёжа там (внутри отчасти) он краем глаза уставился в отпечаток плитки сто лет как выбитой из цементного раствора застывшего под ней и выброшенной неизвестно кем, когда, куда…

– — -

— Да, Виктор Дмитриевич, сосед по лестничной площадке, одинокий пенсионер Сидорчук, токарь-ветеран оборонного завода «Прогресс», забил тревогу на третий день. Была отправлена группа усиленная слесарем Петрищенко, который и открыл дверь без следов взлома снаружи. Сотрудники и двое понятых обнаружили тело в гостиной комнате, на полу, рядом со стремянкой у стены напротив балкона. Следов насилия не выявлено, кардиостимулятор в нагрудном кармане работал. Все протоколы и снимке в этой папке.

— Благодарю, майор.

Майор КГ… Национальной Безопасности Украины с деликатной бесшумностью покинул свой кабинет.

Прилетевший из Москвы сын покойного сел за чужой стол, на чужое кресло, упёр локти в столешницу перед жёсткой папкой тёмно-серого пластика.

Большой и указательный пальцы правой руки ухватились за нос, словно высморкаться, или прервать зарождающийся внутри чих, затем медленно вскользнули до нисходящей в них переносицы, где и замерли.

Левая ладонь отъехала в сторону от папки и заторможено пробарабанила галоп, пару скачков по полировке. Приподняла обложку, открывая никелированный взблеск пружинного скрепа защемившего не слишком ровную кипу бумаг одинакового почти размера, но отпустила пластик упасть обратно.

Рука покинула стол и скользнула в левый карман пиджака за непочатой пачкой сигарет с фильтром.

Виктор Дмитриевич уже много лет как не курит, но сегодня по пути с аэродрома военного-лётного училища, куда приземлился доставивший его борт, почему-то послал адьютанта (в штатском) в супермаркет, которого не помнит, на улице Красных Партизан.

Тот вернулся бегом с пачкой «Президент» и незаказанной зажигалкой.

Теперь вот зачем-то пригодилась.

В бесшумно растворившуюся дверь шагнула хорошо ухоженная женщина-секретарша, чужая, в возрасте «ягодки опять», мягко всколыхивая глубокую ложбинку бюста в смелом распахе белоснежной блузки.

Локоть чуть втиснут в талию, подчеркнуть последующую, ниже, крутобёдрость.

Манерный выверт запястья, воздетого лучевой, покачивает кругообразно хрусталь пепельницы на подстилке — мягче гагарьего меха — холёной ладони…

* * *

2022-12-09

Степанакерт