Главы для «Сромань-сам!»

И есть за что! Теперь во всех последующих трудах, в предисловии, будет помянут вуз, откуда он выпускался.

Так пожелаем же ж, чтоб не последняя! Как говорится: щоби їлось і пилось, і хотілось, і моглось! Дорогие товарищи!

Виновник торжества сидел за центральным столом бок о бок с лаборанткой лингафонного кабинета англофака Ларисой — ох, ещё та хвойда! — с тонкой усмешечкой комментировал ей на ушко очередных выступающих, потом повернулись друг к дружке лицом, покивали и — Лариса пошла на выход, цокая каблуками-шпильками и унося взгляды препсостава на своих круглых буферах. Завистливые взгляды, взгляды слюноглотательные, в зависимости от пола взглядоиспукателя.

Нет, Дмитро Иваныч никак не ожидал, что свежая знаменитость на поприще литературы подойдёт к его столу и, конфедициально пригнувшись, пригласит продолжить вечер без всего этого мудозвонства. Они с Ларисой подождут на лавочках под ивами возле Нового Корпуса.

Ну и что греха таить — взыграло у Дмитра Иваныча ретивое, раскатал губу: а ну как звякнет Лариса какой-нито своей подружке, пригласит в свою двухкомнатную на литературно-познавательную вечеринку.

Хотя и разумел при этом всю политическую выверенность хода начинающего Украинского прозаика — близкое общение с заподозренным в Украинском национализме СП расширяет горизонты в Советских, но Украинских издательствах.

Он высидел ещё сколько надо, чтоб замести след и отвести подозрения. Парочка под ивами его дождалась.

Потом был самый шикарный ресторан «Чайка», рядом с памятником Ленина, и двухкомнатная Ларисы, которая кому-то звонила, но что-то там не склеилось и они просто пили.

Лариса тупо хохотала, его придавило и после очередной рюмки он двинулся домой.

— Не, не, како таксс, не на…

И вот имеем то, что имеем — нераздвинутый диван, пустыню Кара-Кум во рту, Марианскую Трещину на всю голову…

Спал одетым, хорошо хоть пиджак догадался скинуть, и хорошо, что Антонина Васильна не дома, проведывает сестру в селе. И повезло, что Виктор на республиканских соревнованиях по пулевой стрельбе, ни к чему ему видеть отца во вчерашнем его состоянии…

Он истомлённым голосом позвал дочь:

— Зина!.

Нет ответа.

— Зина!

А в ответ тишина…

Со стонами, Дмитро Иваныч поднялся, привёл в порядок расхрыстанную одежду, обошёл остальные две комнаты, кухню и туалет с ванной. Нет, он в квартире один…

С того утра, дочь больше с ним не говорила. Никогда.

От Антонины Васильны сплошная отчуждённость, корректно-официальный протокол. Сын тоже косоротится, и тоже молча. Трещина поглубже Марианской прошла через семью…

Дмитро Иваныч не дурак, чтоб не сложить два и два — вычеркнутую из памяти ночь и атмосферу в доме. Но он не помнит ничего такого! Последним ключ был направленный на щель замка и — всё!

Ну хорошо, допустим было. Хотя это ещё неизвестно… но допустим. Ну и что? Самая естественная вещь в живой природе.

Или всё тот же Джойс с дочкой своей, 16-летней, в Париже.

Потом два десятка лет писал свой второй роман, те его «Поминки…», в которые до сих пор никто врубиться не может. Ну так, кусочек отсюда, кусочек оттуда кто-то может предложить интерпретацию, но в целом — нет.

Да и кусочки те можно и так понять и эдак. Сюжета и близко нет, но некоторые абзацы хватают аж за щитовидку, а остальные там пассажи — откуда, куда, на каком языке?

Выйти на площадь и растерзать на груди свою рубаху: «Ой, грешен я, люди добрые!» так любой дурак сумеет.

Нет, ты попробуй выложи всё, с мельчайшими подробностями — как, куда, в каких обстоятельствах, но останься при этом недоказуемо неуличим… Вот где виртуозность требуется. Ну и время конечно.

Двадцать лет шифровал своё признание всему миру, что спал с дочерью. В конце там страниц пять чуть ли не прямым текстом. Правда, от её лица и через ощущения её вагины…

Все они такие — сама к Джиму в постель залезла, пока мама в отъезде, а потом ему ещё и мстит — чокнулась, пришлось держать в психушке девушку. Но ведь же и оттуда заставила вступить родителей в законный брак.

Каково ему было после всех этих лет свободного сожительства с супругой подписывать бумажки, в которых не видел смысла. Прямой шантаж.

Надеялся, что доченьку психозы попустят, не тут-то было, пришлось держать взаперти до самого конца, однако папу с маменькой заставила плясать под свою дудку, подчинила своей воле сдвинутой.

А сдвинулась на том, что папу чересчур хотела, но маму некуда девать — вот и весь сыр-бор…

И кроме того Дмитро Иваныч доподлинно знает, что изнасиловать их невозможно. Проверялось на личном опыте.

Это ещё тогда, на курсах переквалификации с Украинского на Английский.

Одна там была, как её, Оксана что ли? Сама затеяла с ним спор, что без согласия мужик не сможет вставить, покуда сама женщина не пойдёт навстречу.

Поспорили. Детали обсудили — игра по честному, без болевых приёмов. Разделись оба, легли на койку. Часа два прилаживался и так, и так — выкручивается и всё.

Отсюда вывод — они неодолимы, а изнасилования только через мордобой…

Так после той ночи он к Зинаиде пару дней присматривался — нет синяков! И стало быть не бил он, а если было что, значит хотела и дала.