Главы из книг «Заметки из Прованса» и «Зарисовки из страны Ок»

Это было в Бокере, во время ярмарки. Несколько молодых людей, матросы, завидев плывущий вниз по реке гроб, пожелали его остановить, забрать находящиеся в нем деньги и пойти развлекаться. Однако — кто б мог подумать! — гроб ни в какую не хотел продолжить свой путь. Несмотря на все усилия оттолкнуть его на середину реки, гроб упрямо крутился на месте, будто попав в водоворот, и отказывался отдаться течению. В конце концов, представители правосудия раскрыли преступление и строго наказали распутников, а смертные деньги им было велено положить обратно в гроб. Едва лишь деньги были возвращены, гроб сам отдалился от берега, спокойно поплыл вниз по течению и достиг Арля, представ перед глазами поджидавших его в порту людей, которые криками возвестили о чуде и возблагодарили Господа[47].

С Алискампом связано множество фантастических рассказов и легенд. Одна из легенд гласит, будто в ночь накануне Дня Всех Святых, когда лагуны и луга выбелены лунным светом, сам Иисус Христос спускается с неба, чтобы у алтаря, возведенного рядом с Фонарем мертвых, в полночь отслужить мессу вместе со святым Трофимом.

Фредерик Мистраль, без устали разыскивавший произведения провансальского фольклора и часто вплетавший в свои стихи народные предания о чудесах, пишет об этом в «Причастии святых»:

А поутру своим домашним,
Недетской радостью полна,
О сновидении вчерашнем,
Смеясь, поведала она —
На праздник в Алискампе ночью
Приморский бриз ее принес.
Там видела она воочью,
Как мессу отслужил Христос[48].

Я стоял на краю рва, держа в руке незажженный факел. В какой-то момент слева от меня мрак будто сгустился; по слабому запаху намокшей шерсти я угадал чье-то присутствие рядом.

— Смотрите на последних христиан? Немного их осталось. Здесь почти вся арльская община, не считая стариков, больных и детей, которые сидят дома… ну, может, еще несколько таких, как вы, любопытствующих, либо таких, как я, наблюдателей истории. Mysterium paschale — прекрасное зрелище, но не надо обманываться. Драматическое представление страданий и смерти двухтысячелетней давности никого уже не волнует и даже не наводит на серьезные размышления нравственного характера, ибо тому миру, хотим мы или не хотим, на наших глазах приходит конец. И не с громом, а со всхлипом — как говорит поэт [49].

Приглядитесь хорошенько к участникам обряда: за торжественными жестами в патетической обстановке вы увидите страх, отчаяние, неуверенность — беспомощную суету обитателей дома, заметивших на горизонте зарево пожаров, предвестие надвигающейся катастрофы: всякая живая душа бросается упаковывать фамильное серебро и бижутерию, закапывает под помеченным деревом ценности и памятные реликвии, как было в Риме накануне того дня, когда в стены города ворвались варвары Алариха.

Открою вам секрет: они приходят сюда, чтобы укрепиться в вере, тут нет сомнений, но и чтобы сосчитать, сколько их — ведь с каждым годом их все меньше и меньше, усиливается ощущение одиночества, боязнь утратить общинную идентичность. Здесь они чувствуют себя увереннее, поскольку под ногами — десятки тысяч своих мертвецов с их нерушимой верой в наступление Царства Света. Мистическое присутствие мертвых поднимает дух: легче поверить, что накопившаяся энергия может изменить будущее. Но это — иллюзия. Энергия веры — вопреки всеобщему закону сохранения — подвергается распаду, расходуется, слабеет и сегодня уже ничего не способна изменить. Она мертва, как светильник в этрусской гробнице. То, что некогда наделяло харизмой апостолов, умеряло властолюбие и разнузданность владык, несло надежду порабощенным народам, сейчас не может уже ни зажечь, ни обратить в свою веру.

Помните, что сказано в «Эпиграммах» Марка Валерия Марциала: «Нигде нет бога, и небеса пусты». Да, да, небеса пусты, человек остался на земле наедине со своей жаждой абсолюта, со своей драмой существования, ненужным никакому богу.