Глаз бури

– Трудно его винить, – себе под нос заметил дядя. – Я сам чуть умом не тронулся от этого зрелища.

– …и решил, что чуму насылают инквизиторы с помощью магии. – Наставник прикусил губу и неохотно признался: – Это моя вина. Я пытался использовать несколько заклятий, хотя едва понимал, как они работают, и у меня мало что получилось. Я хотел убедить его, что инквизиторы способны закрыть трещину на ту сторону.

– Ох, Энджел, – вздохнула Маргарет. – Они бы все равно не смогли, верно?

– Нельзя быть таким идиотом в сорок три года, – с досадой бросил Редферн. – Разумеется, Флавиони окончательно рехнулся, когда у меня получилось создать огненный шар, хотя я сам чуть не умер от изумления. Капитан с уцелевшей горстью солдат высадился на остров, прихватив меня с собой, разыскал моих коллег, которые укрылись в церкви, и убил нас всех до единого.

Маргарет сжала руку наставника. Она не стала спрашивать, чего Флавиони пытался добиться от инквизиторов, истязая их перед смертью, тем более что картинка вновь сменилась – среди клубящихся облаков кружилась огромная воронка, в которой копошились тысячи бесформенных тварей.

– Это было первое, что я увидел, когда ко мне вернулось зрение. Тогда я решил, что вижу ад. Ад в полной тишине. – Энджел смотрел на картинку в камине, и она становилась все четче и больше. Воронка росла, вращалась во все стороны одновременно в безумном ритме, ее блестящие стенки состояли из тел беспрестанно извивающихся существ. Они скользили и перетекали друг в друга, а воронка опускалась все ниже и ниже, распахиваясь все шире и шире, как зев зверя. – В полной тишине, – прошептал наставник, – и никого кругом…

Он смотрел в воронку широко раскрытыми глазами, а она тянулась вглубь той стороны бесконечными извивами, все дальше… дальше… дальше… Натан сжал плечо Редферна; тот дернулся и очнулся. Наваждение исчезло, превратившись в россыпь искр и язычков пламени. Маргарет сглотнула. Это сводило с ума даже в виде картинки из его воспоминаний.

– Я бросился в море и плыл, пока меня не выловили и не затащили в шлюпку, – пробормотал Энджел. – Дальше не помню…

– Это… там теперь такое? – выдавил кардинал, перекрестившись нетвердой рукой.

– Теперь уже хуже. Представьте, что накопилось под куполом за столько лет.

– И Валентина осталась там одна, – глухо сказал Бреннон. – Одна! С этой мерзостью!

– Вивене не умрет, – с неожиданной мягкостью проговорил Энджел. – Она бессмертна, и утрата физической оболочки для нее ничего не значит. Но даже ее силы способны истощиться. И она, как мы видим, не может закрыть провал.

Дядя коротко вздохнул и ссутулился, словно на него навалился каждый год из его пятидесяти лет.

«Даже двух месяцев не прошло, – подумала Маргарет. – Лучше б этой свадьбы вовсе не было!»

– Пойду, – пробормотал комиссар, – взгляну на доклады консультантов. Уже должны прислать.

Энджел проводил его долгим задумчивым взглядом. Кардинал с явным усилием отвел глаза от Редферна, жестом попросил Маргарет подойти и прошептал:

– Меня очень беспокоит ваш дядя, сеньорита.

– Вас? Почему?

– Быть может, вам лучше уговорить его вернуться домой, к семье?

– К ее детям, которым он должен будет это все рассказать?

– Дети? Я не знал, простите… Но, понимаете, он бессилен здесь что-то изменить, и от этого ему еще хуже. Как бы он ни хотел остаться рядом с ней, он никогда не сможет приблизиться к периметру Фаренцы, как и любой человек. Там все отравлено на столетия…

– Может, и нет, – вдруг сказал Энджел. – Может, есть способ кое-что исправить.

«Заботится ли о нас хоть кто-то, кроме нее?» – подумал Бреннон, раскрывая доклад дона Монтеро. Судя по провалам на ту сторону – не особо… Он разгладил на столе приложенный доном Луисом рисунок: опустевший, полуразрушенный город под прозрачным куполом. Среди руин мерцала луковка светлого огонька – купол собора Сан-Марко. Интересно, как громко пришлось кардиналу орать, чтобы наконец докричаться? На миг Бреннону вспомнились старые шрамы, которые он увидел на груди, спине и плечах его преосвященства – извилистые и рваные, явно не от пуль или клинков. Кардиналу и его инквизиторам прошлось прорываться с боем, и они оставили среди погибших брата Луку и брата Матео.

«И почему не весь город? – горько подумал Натан. – Почему этих сраных высших сил хватило только на одну площадь, а все остальное пришлось закрывать ей?»

И она осталась там – совершенно одна…

«Провал на ту сторону, – писал дон Монтеро, – уменьшился, и пока что из него ничего не появляется. Купол, созданный вивене, на самом деле – шар, в который заключены город и залив. Отдельный шар окружает провал».

Правда, он нигде не написал, на сколько хватит сил Валентине, чтобы удерживать эту чертову защиту дальше. О том, что будет с самой вивене, – тоже.

«Мы установили защитный периметр на расстоянии в четверть мили вокруг Фаренцы и следим за состоянием территории, – продолжал консультант. – К сожалению, часть побережья…»