Глаз бури (в стакане)

И все об этом волшебном лете, и все об этой невыразимой любви.

Я романтик. Был им и останусь.

В самых тяжелых думах, в самых тоскливых днях, я просто буду помнить, о том, что жил не зря.

О том, что все это видел, о тех, кого я любил, о тех, кто меня забыл.

Я передаю свою радиоволну в пустоту, зная, что меня не спасут, зная, что я обречен, зная, что я один.

Но там, за много световых лет есть вы. Живые, счастливые и несчастные, свободные делать выбор, способные решать свою судьбу.

А я здесь. В пустоте, с которой все началось и которой все закончится.

А в промежутке нам дана возможность любви и красоты.

Внимание. Обратите внимание.

***

Я выключаю кассетную запись, откидываюсь на спинку кресла в усталом и небрежном опустошении.

Мы получили эту передачу несколько лет назад, и никто до сих пор не знает, что было дальше. Мы ждём еще, мы настроили все свои спутники на прием.

И мы ждем.

Я безликий безымянный служащий радиорубки, страдающий провалами в памяти. Я хотел было поверить, что меня зовут: Василий Баев, и я бесстрашный капитан космического корабля. Но я смотрю на свое служебное удостоверение, и читая прыгающие буквы понимаю, что я совсем не он…

Глава 11

В которой Гаспар Магай просыпается среди ночи, выброшенным на берег, задыхающимся, пытающимся вдохнуть свое сознание обратно, как кислород.

Я выныриваю из пространства своих снов, омываемый морем и соленым ветром, припоминаю свой сон…

Сон, в котором я бреду по пустынному пляжу и бесконечно натыкаюсь на разношерстные предметы, которое выбросило море. Как море выбросило меня. И мне почему-то кажется, что это какой-то паззл, я беру недостающие детали в руки и пытаюсь собрать цельную картину из ржавых тазов, блокнотов, коряг и башмаков. А паззл никак не склеивается в одно целое, потому что там, дальше, еще и еще, детали, вещи, картинки, трещинки и зазубринки. Я утомлен и опустошен этой головоломкой, которая не складывается, и меня выматывает знание о том, что должно получится, но… И это очень похоже на иллюстрацию к моей жизни. Я все время стремлюсь вперед, к заветному недостающему кусочку знания, которое точно мне поможет все расставить по местам, которое позволит мне немного отдохнуть от это гонки за благополучием и безопасностью, благодаря которому я смогу проспать кряду несколько часов, не вскакивая посреди ночи в холодном поту от осознания, что есть несделанные дела, не проведённые встречи и неувиденные мною чудеса.

Я вспоминаю, когда жизнь была сильнее смерти.

Когда, если, как будто.

Когда детей не клали на амбразуру социальных ожиданий. Когда можно было петь и лететь. Когда можно было…

В прошлом, которого не было. Не имеет значения, что рассказывают, и что расскажут. Все картины написаны кровью, как и все учебники истории, мы запятнаны ею с момента, как начинаем верить в суждение извне. На всех картинках космические корабли только и делают, что сражаются с маленькими межпланетниками, с большими крейсерами, друг с другом. Всегда происходит вторжение, агрессия, беда, напасть.

А я хочу, чтобы космические корабли…

Чтобы космические корабли блестящими птицами взмывали в небо, уносили с собой команды задорных исследователей и искателей, дружных, смеющихся, радостных. Открывать новые планеты, новые миры, новых друзей. Чтобы не вторжением, не наживой, не поиском нового места для жизни вместо убитой нами же Земли, но добрым жестом, доброй волей.

Здравствуй, новая мыслеформа, как поживаешь, как ваше ничего? Ничего.

Завладевая территорией все хочется оттяпать кусочек побольше и послаще. Неверно. Error. Это так не работает.

Потому что огненным драконом с Ориона нельзя управлять, с ним можно только подружиться, доверить ему свое существо, честно и искренне показать суть и тогда можно вместе в полет.

Потому что афалины с Сируса чувствуют микроложь, на всех уровнях, а мы здесь тут чемпионы по вранью, особенно самим себе.

Потому что законы гравитации могут плавиться под твоим взглядом, потому что ты способен создавать миры. А ты выясняешь, кто из двух белых котов с помойки не прав.

Жизнь сильнее смерти. В неслучившемся будущем, рано или поздно, так или иначе, придётся пожать руку своему врагу. Сотворил ты его сам. Потому что нет врага, кроме того, что видишь в отражении, а если не видишь в отражении ничего, значит, пора в путь.

Люди собаки, люди кошки, люди волки.