Глаз Лобенгулы

Послушно скинув газ, я благополучно выбрался на асфальт, после чего смог наконец перевести дыхание. Машинка, несколько удивленная моим поведением, встревоженно всхрапнула мотором, но умная автоматика удачно подкорректировала мои нелогичные действия, и спортивная красавица вновь понеслась по пустынному шоссе, словно самолет на взлете.

Восторг, который я ощутил в тот момент, не передать никакими словами. Только теперь мне стало понятно, почему во всех зарубежных фильмах герои гоняют исключительно на подобного рода автомобилях и непременно в обществе ослепительных красоток. В пылу овладевшего мною безумного экстаза я сжал правой рукой запястье Найтли, выражая безмерную благодарность, и тут же ощутил не менее энергичное ответное пожатие. Голова закружилась, стрелка тахометра рухнула за ограничительную черту, и в каком-то неистовом угаре мы неслись до тех пор, пока справа расплывчатым мазком экспрессиониста не пронесся серый прямоугольник гипермаркета.

— Ой, проехали! — вскрикнула Найтли.

Снизив скорость почти до нуля, я резко затормозил, до смерти перепугав водителя следовавшего за нами «форда». Чудом не зацепив припаркованные у маркета машины, смог тем не менее благополучно причалить к бордюру.

— Алекс, я отлучусь буквально на минутку, — выпорхнула Найтли из салона.

Вернулась она действительно довольно скоро, минут через пятнадцать. С небольшим ярким пакетиком в левой руке и загадочным выражением лица.

— Кому-то подарок? — поинтересовался я.

— Это секрет, — ответила девушка, пряча пакетик в перчаточное отделение. — Скажите лучше, какое ощущение от машины?

— Ей только крыльев не хватает! — воскликнул я с видом бывалого водителя.

— Если бы папа узнал, с какой скоростью мы мчались, — округлила глаза Найтли, — он бы нас обоих убил. Мне же разрешается ездить не быстрее пятидесяти миль в час! Но ты ведь не расскажешь отцу о наших гонках? — спросила она, с детской непосредственностью переходя на «ты». Ее ладонь, словно крыло невесомого мотылька, легко коснулась моей щеки.

— Можешь быть спокойна, — включил я двигатель.

Мне до боли в мышцах хотелось ответить ей таким же ласковым жестом, но я из последних сил призвал на помощь остатки благоразумия. Дав задний ход и развернувшись на свободном пятачке, направил машину к дому. Намек по поводу превышения скорости был мною понят правильно, поэтому с ветром я больше не соревновался. Найтли всю обратную дорогу вела себя сдержанно: задумчиво и отрешенно глядя в сторону. Так иногда выглядят люди, принявшие некое важное решение.

* * *

Ближе к вечеру пришлось прокатиться еще раз, только уже в роли пассажира. Усевшись в неказистую «тойоту», я помахал рукой вышедшей проводить меня Ангре, и автомобиль двинулся во владения Систенса. Водитель к категории завзятых гонщиков явно не принадлежал — вел машину демонстративно неторопливо. Решив, что путь предстоит неблизкий, я устроился поудобнее и принялся ворошить в памяти события последних часов. Похоже, «случайная» встреча с Найтли в гараже отлично вписывается в мою «теорию матримониального заговора». Совершенно очевидно, что девушка специально явилась туда вслед за мной: накинуть курточку и подправить волосы можно за пару минут. Но почему тогда ее папочка получил с меня пятьсот рэндов, не моргнув и глазом? Если разобраться, он же в минуту столько зарабатывает! Конечно, я поступил правильно, вернув долг за оплаченное им мое приобретение и лишний раз подтвердив тем свою честность и платежеспособность, но он ведь легко мог от них и отказаться…

Машину тряхнуло, и мысли приняли кардинально иное направление: «А почему, собственно, наш с дядей обратный путь из Матембе должен пролегать по тому же маршруту? Что мешает нам пересечь, например, границу с Зимбабве и улететь оттуда на самолете? Да, въездной визы в эту африканскую страну у меня нет (а у дяди, скорее всего, вообще никаких документов не осталось), но ведь там наверняка есть российское посольство, а значит, существует и возможность уладить эту проблему».

Странно, что эта мысль не пришла мне в голову раньше. Ведь действительно: достаточно бросить взгляд на карту региона — и сразу становится ясно, что возвращаться в Южную Африку не имеет никакого смысла. Но тогда все разговоры Игги насчет залога за лошадей преследуют, получается, только одну цель: чтобы я вернулся, не пожелав пустить на ветер достаточно крупную сумму.

«Думай, Саня, думай! — мысленно подстегнул я себя. — Если милейший господин Лау и в самом деле озабочен устройством своей личной жизни, он всеми силами будет откладывать твой отъезд. И логика в том железная: чем дольше ты задержишься в его усадьбе, тем крепче привяжешься к дочке. Заодно привыкнешь к комфорту и роскоши, пристрастишься к езде на дорогих машинах, регулярному питанию, изысканным деликатесам… А там, глядишь, и вовсе откажешься от намерения возвращаться в Россию. Вот и всё, вот и спета твоя песенка, голубчик. И предстоит тебе остаток дней своих догнивать вместе с капитализмом…»