Глаз разума

Такие клинические наблюдения, касающиеся параллелизма зрительного восприятия и зрительного воображения, как выяснилось, проводились еще сто лет назад. В 1911 году английские неврологи Генри Гед и Гордон Холмс исследовали ряд больных с незначительными поражениями в затылочных долях и установили, что эти поражения привели не к полной слепоте, а к возникновению слепых пятен (скотом) внутри полей зрения. Тщательно опрашивая своих пациентов, авторы выяснили, что точно такие же слепые пятна с такой же локализацией присутствуют и в поле зрительных образов, воображаемых этими больными. В 1992 году Марта Фара и ее соавторы сообщили, что у одного больного, страдавшего частичной односторонней потерей зрения в результате удаления части затылочной доли, уменьшился и угол внутреннего мысленного зрения. То есть оно сузилось настолько же примерно, насколько сузилось поле зрительного восприятия реальных объектов.

Для меня самой убедительной демонстрацией того, что по меньшей мере некоторые аспекты зрительного воображения и зрительного восприятия неразделимы, стал случай художника, которого я консультировал в 1986 году. Мистер И. полностью утратил способность к цветовому зрению в результате черепно-мозговой травмы78. Он был очень расстроен внезапной утратой способности воспринимать цвета, но еще больше тем, что не умел теперь даже вызвать представление о цвете в своем воображении. Даже его мигренозная аура обесцветилась и стала черно-белой. Случаи таких больных, как мистер И., заставляют предположить, что сопряжение между восприятием и воображением является очень тесным в высших отделах зрительной коры79.

Теперь мы знаем, что у них общие характеристики и свойства, общие механизмы и общие корковые области. Но Косслин и его группа пошли еще дальше, предположив, что зрительное восприятие зависит от зрительного воображения, подгоняя то, что видит глаз, – то есть изображение на сетчатке, – под образы, хранящиеся в зрительной памяти головного мозга. Зрительное распознавание, считают авторы, невозможно без такой подгонки. Более того, Косслин полагает, что образное воображение может играть решающую роль в мышлении – в решении задач, планировании, конструировании, создании теорий. Эта точка зрения подкрепляется исследованиями, в которых испытуемым предлагают ответить на вопросы, требующие особой способности к визуальной образности: «Что имеет более насыщенный зеленый цвет: мороженый горох или сосна?», или «Какой формы уши у Микки-Мауса?», или «В какой руке статуя Свободы держит факел?» – или предлагают задачи, которые можно решить либо с помощью зрительного воображения, либо с помощью чисто абстрактного мышления. Косслин ведет речь о двойственности человеческого мышления, противопоставляя использование «образных» представлений, прямых и непосредственных, использованию «описательных» представлений, которые являются аналитическими и опосредуются вербальными или иными символами. Иногда, считает Косслин, может быть выбрано одно представление, иногда другое, в зависимости от способностей человека и от проблемы, которую надо решить. Иногда оба представления используются одновременно (хотя «образность» чаще всего опережает «описательность»). Иногда начинают с образного представления, а потом переходят к чисто вербальному или математическому представлению80.

Но что в таком случае говорить о людях, которые вообще, подобно мне или сосудистому хирургу из Бостона, не могут вызывать у себя по собственному желанию зрительные образы? Приходится заключить, как это сделал мой бостонский коллега, что мы тоже можем все же формировать зрительные образы (что делает нас способными к зрительному восприятию и распознаванию), но эти образы находятся ниже порога нашего сознания81.

Если основная роль зрительного воображения заключается в том, чтобы сделать возможным осознанное зрительное восприятие, то зачем это воображение нужно слепому человеку? Что происходит с его нейронным субстратом, со зрительной областью, которая занимает почти половину общей площади мозговой коры? Нам известно, что у взрослых людей, потерявших зрение, происходит частичная атрофия в синапсах и проводящих путях, идущих от сетчатки к зрительной коре, но эта атрофия практически отсутствует в самой зрительной коре. Функциональная МРТ показывает, что в подобной ситуации не происходит уменьшения активности в зрительной коре – наоборот, мы наблюдаем нечто абсолютно противоположное: активность и чувствительность зрительной коры повышается. Зрительная кора, лишившись зрительных рецепторов, остается нетронутым нейронным угодьем, готовым принять новую функцию. У некоторых людей, как у Тореи, например, может произойти расчистка и перепрофилирование значительной части коркового пространства для формирования зрительных образов. У других, как у Халла, например, часть зрительной коры стала использоваться для обработки данных других органов чувств – слухового восприятия, тактильного и т.д.82.