Глаз тигра. Не буди дьявола

Теперь я мог сосредоточить внимание на том, как бы пережить следующие несколько минут, прежде чем я смогу последовать за Шерри. Акула, похоже, очухалась от первого взрыва, и бездумные метания по заводи сменились уже знакомым, но от того не менее жутким кружением перед атакой.

Первый круг – самый широкий, каждый новый – все уже. Я взглянул на часы. Ну наконец-то! Можно приступать к последней стадии подъема.

Я медленно поплыл вверх. Мне ярко вспоминались прелести кессонки… но белая акула подбиралась все ближе.

Десять футов до вельбота. Я снова остановился, и акула насторожилась – должно быть, вспомнила взрывной тычок в горло. Перестала кружить и зависла в светло-голубой воде, широко расставив грудные плавники. Разделенные пятнадцатью футами, мы глазели друг на друга, и я понимал, что огромная тварь набирается сил перед финальным рывком.

Выставив руку с гарпуном, я осторожно, чтобы не спровоцировать акулу, поплыл вперед. Наконец разрывной наконечник оказался в дюйме от ноздревых отверстий в нижней части рыла.

Щелкнул курок, грохнул взрыв, акула отпрянула и сердито метнулась в сторону, а я бросил гарпун и рванул к поверхности.

Это была уже не акула, а раненый лев. Подстегнутая болью, она бросилась на меня, изогнув синим кряжем спину и отвесив страшную челюсть. Пути назад не было: теперь ее могла остановить только смерть.

Прорываясь к поверхности, я видел ожидавшие меня руки, пальцы – как грозди побуревших бананов, и в тот момент я любил Чабби как никогда в жизни. Вытянул руку над головой, и, когда акула, рывком преодолела разделявшие нас несколько футов, я почувствовал, как пальцы Чабби сомкнулись на моем запястье, а затем вода взорвалась: меня с невероятной силой дернули к лодке, и одновременно со мною на поверхность выскочила акулья туша.

Ну а потом оказалось, что я лежу на дне вельбота: Чабби, по сути дела, вызволил меня из пасти чудовища.

– Нормальные у тебя питомцы, Гарри, – безучастно заметил он.

Но я знал, что это напускное равнодушие, и поискал глазами Шерри. Увидел ее на корме – мокрую, бледную.

– Ты цела? – спросил я.

Она кивнула. Вряд ли могла сейчас говорить.

Дернув защелку быстрого съема, я сбросил с плеч груз акваланга, избавился от маски с ластами и выглянул за борт.

– Чабби, приготовь-ка брикет нашего желе!

Акула держалась рядом, кружила у лодки, взбешенная болью и неудачной охотой, поднявшись к самой поверхности и выставив из воды спинной плавник. Я понимал, что она запросто может напасть на вельбот и проломить обшивку.

– О господи, Гарри, ужас-то какой…

Шерри наконец-то обрела голос, и я понимал, каково ей. Ненавидел эту проклятую рыбу с той же силой, с которой недавно страшился ее, – но мне требовалось отвлечь акулу от прямой атаки.

– Анджело, тащи сюда ножик и мурену! – крикнул я, и он передал мне холодную скользкую тушу. Я откромсал десятифунтовый кусок мертвой плоти и зашвырнул его в заводь.

Акула сменила курс, бросилась к мясу и заглотила его, едва не опрокинув по пути вельбот.

– Чабби, быстрее!

Я скормил ей еще один кусок мурены. Акула схватила его, как хватает подачку голодный пес, пролетела под корпусом, снова задела вельбот, и тот закачался. Ощущения были весьма неприятные. Шерри взвизгнула и вцепилась в банку.

– Готово, – сказал Чабби.

Я протянул ему пару футов выпотрошенной мурены:

– Сунь брикет ей в брюхо и обмотай линем для прочности.

– Вот это мне нравится, – хмыкнул он и сдавленно усмехнулся.

Пока я подкармливал чудище кусками мяса, Чабби соорудил из гелигнита и остатков мурены аккуратный сверток, из которого торчали изолированные провода, и передал его мне.

– Подключай, – велел я, собирая в левую руку десяток витков провода.

– Готово, – усмехнулся Чабби.

Прикинув траекторию движения спинного плавника, я бросил в заводь фаршированную взрывчаткой мурену.

Акула бросилась к ней и, сверкнув голубой спиной, слопала наше подношение. Провод тут же ушел вбок, и я начал стравливать его с катушки:

– Пускай заглотит как надо.

Чабби закивал. У него был необычайно довольный вид.

– Ну ладно, взрывай эту сволочь к чертовой матери, – прорычал я, когда рыба поднялась к поверхности, выставила плавник и начала описывать очередной круг – с медным проводом, торчавшим из серповидной пасти.

Чабби повернул переключатель, и акула извергла пятидесятифутовый фонтан розовых брызг, будто взорвали тележку с арбузами. Светлая кровь ее, смешанная с еще более светлой плотью и фиолетовым содержимым брюшной полости, разлетелась по заводи и забрызгала вельбот. Изуродованный труп покачался на волнах кровоточащим бревном, перевернулся и пошел ко дну.

– Прощай, Хвостатый Джонни! – заорал Анджело, а Чабби расплылся в херувимской улыбке.

– Теперь домой, – скомандовал я, потому что океанский прибой уже перехлестывал через риф, и мне казалось, что меня сейчас стошнит.

Однако недомогание самым дивным образом отступило после целительного «Чиваса», пусть даже принятого из эмалированной кружки, а много позже, уже в пещере, Шерри сказала мне:

– Ты, наверное, хочешь, чтобы я поблагодарила тебя за спасение жизни, ну и так далее?