Глаз тигра. Не буди дьявола

Ялик ходил ходуном – еще чуть-чуть, и опрокинется. Анджело, хоть и был на сорок фунтов легче меня, вырывался с маниакальной силой. Теперь он выкрикивал ее имя: «Джудит, Джудит!» – истерически, с восходящей интонацией. Я ослабил хватку на его плече, чуть отвернул его в сторону, как следует примерился и ударил ребром правой ладони – дюймов с четырех, почти без замаха – в точку под левым ухом. Он тут же отключился и обмяк. Я осторожно опустил его на дно ялика, уложил поудобнее и, не оглядываясь, погреб к пристани – онемевший, словно из меня выпили всю жизнь.

Когда я тащил Анджело по причалу, почти не чувствовал его веса. Уложил его в «фордик» и отвез в больницу. Сегодня дежурил Макнаб.

– Вколите ему что-нибудь одурманивающее, чтобы сутки с постели не вставал.

Макнаб заартачился.

– Слушай, пьянь ты старая, – тихо объяснил я, – сейчас без башки останешься. Только повод дай.

Он побледнел так, что на испитом лице ярко проступили кровеносные сосуды, и завел шарманку:

– Гарри, старина, ну послушайте…

Я шагнул вперед, и он мигом отправил дежурную медсестру к шкафчику с наркотическими препаратами.

Чабби я оторвал от завтрака. На объяснения ушло не больше минуты. Мы забрались в пикап, отправились в форт, и Уолли Эндрюс тут же откликнулся на наш призыв: вместо сбора показаний и соблюдения других полицейских процедур выдал нам служебное снаряжение для подводных работ. Мы загрузили его в кузов, а к тому времени, как приехали в гавань, на пристани взволнованной молчаливой толпой собралась добрая половина островитян. Все слышали взрыв, а кто-то видел, как «Танцующая» пошла ко дну.

Когда мы тащили снаряжение в лодку макрельщика, мне время от времени приносили соболезнования, на что я отвечал:

– Найдите Фреда Кокера. Пусть принесет мешок и корзину.

– Что, мистер Гарри, на борту кто-то был? – взволнованно загудели вокруг.

– Просто найдите Фреда Кокера, – повторил я, и мы уплыли к месту последней стоянки «Танцующей».

Уолли остался на ялике, чтобы его не оттащило в сторону, а мы с Чабби погрузились в мутные воды гавани.

«Танцующая» лежала дном вверх на глубине сорок пять футов – по всей видимости, перевернулась, когда тонула, – но волноваться насчет доступа во внутреннюю часть не было нужды, потому что корпус разорвало по всему килю. Катер восстановлению не подлежал.

Чабби остался ждать у разлома, а я заплыл внутрь.

По остаткам камбуза возбужденными косяками сновали рыбешки, вошедшие в пищевой раж, и я едва не подавился мундштуком, когда разглядел, чем они кормятся.

Джудит можно было узнать лишь по зеленым лоскутам, оставшимся на ошметках тела. Мы подняли три самых больших фрагмента и сложили их в предоставленный Кокером брезентовый мешок.

Я немедленно нырнул снова и по разгромленному корпусу пробрался в отделение под камбузом, к стойке с длинными железными баллонами. Оба целехоньки, вентили открыты на полную, шланги отключены, чтобы ничто не препятствовало выходу газа.

Никогда в жизни я не чувствовал столь буйного гнева – его подпитывало чувство утраты. «Танцующей» больше не было – а вокруг нее строилась вся моя жизнь. Я закрыл вентили и присоединил шланги. Это частное дело, и разбираться с ним я буду в личном порядке.

Шагая по причалу к машине, я находил утешение лишь в том, что «Танцующая» застрахована. Будет новый катер – не такой красивый, не такой дорогой моему сердцу, – но все же будет.

В толпе я углядел блестящее черное лицо Хэмбона Уильямса. Уже сорок лет он трудился в гавани лодочником, курсировал на древнем ялике туда-сюда и брал три пенса за рейс.

– Хэмбон, – подозвал его я, – вчера вечером отвозил кого-нибудь на «Танцующую»?

– Нет, мистер Гарри, нет, сэр.

– Вообще никого?

– Только вашу нанимательницу. Она забыла в каюте часы, вот я и свозил ее, чтобы забрала.

– Ты про женщину?

– Да, про женщину с соломенными волосами.

– В котором часу, Хэмбон?

– Около девяти. А что, не надо было, мистер Гарри?

– Не переживай. Забудь.

Назавтра в первой половине дня похоронили Джудит. Я сумел выбить для нее место рядом с могилами отца и матери. Анджело остался доволен. Не хотел, чтобы она лежала на холме в одиночестве. Еще пришибленный после вчерашнего, он тихо стоял на краю могилы и мечтательно смотрел куда-то вдаль.

Следующим утром мы начали спасательные работы на «Танцующей». Десять дней трудились в поте лица и сняли все, что представляло хоть какую-то ценность, начиная с катушек для вываживания крупной рыбы и автомата «ФН» и заканчивая двумя бронзовыми винтами. Корпус и палубные надстройки пришли в такую негодность, что заниматься ими не было смысла.

Когда закончили, «Танцующая по волнам» растворилась в прошлом. У меня было много женщин, и все они теперь – лишь милые сердцу образы, выплывающие из глубин сознания, стоит только услышать знакомый напев или аромат духов, и «Танцующая», подобно остальным, тоже уходила к горизонту, танцуя теперь по волнам моей памяти.