Глаз времени

Заняв позицию на воротах Иштар, он наблюдал, как кочевники приближаются с востока. Вместе с ним были македонцы и два британских солдата с неплохими биноклями, изготовленными в Швейцарии. Гроув втолковал им важность того, чтобы линзы были прикрыты: им не было известно, насколько хорошо осведомлен Чингисхан об их положении в Вавилоне, а Сейбл Джоунз наверняка обо всем догадалась бы, если бы заметила отблески. Но Джош был лучше подготовлен к ведению наблюдения, так как Абдикадир оставил ему свои бесценные очки ночного видения, ввиду того, что сам он будет непосредственно принимать участие в сражении.

Казалось, что, увидев монголов, как македонские, так и британские наблюдатели сначала занервничали, но потом на их лицах появилось возбуждение, явный восторг от предстоящего события. Джошу показалось, что на следующих воротах он заметил пестреющий яркими цветами нагрудник Александра, который пришел лично наблюдать за первым столкновением.

Монголы наступали длинными линиями, разбитые на отряды, в каждом из которых находилось примерно по десять человек. Джош быстро пересчитал отряды. Каждый глубиной был двадцать всадников, но длиной — по двести. Итого их численность составляла четыре-пять тысяч воинов — и это была только первая волна!

Перед Вавилоном их встречало десять тысяч воинов из армии Александра. Их длинные пурпурные плащи колыхал ветер, их бронзовые шлемы, на гребнях которых были отмечены звания их владельцев, были окрашены в светло-голубой цвет.

Битва началась.

Первая атака пришла с воздуха. Скакавшие в передних рядах монгольские воины подняли свои хитро устроенные луки и стали посылать вверх стрелы. Их луки были сделаны из расслоенных рогов, они могли поразить врага на расстоянии до сотни метров.

Македонцы были выстроены в две длинные шеренги, в центре которой находились педзетайры, а фланги защищали элитные гипасписты. Теперь, когда полетели стрелы, они быстро перегруппировались и, под оживленный бой барабанов и завывания труб, сформировали плотный, похожий на коробку строй, восемь человек в глубину. Воины подняли свои кожаные щиты и сомкнули их у себя над головой, как делали это древние римляне, когда образовывали построение, называющееся черепахой.

Монгольские стрелы падали на щиты с ощутимым ударом. Строй выдержал, но был не идеальным. То там, то тут воины падали на землю, испуская пронзительные крики. На какое-то мгновение между щитами появлялась щель и имела место небольшая суета, пока раненых вытаскивали из строя. Затем щиты вновь смыкали.

«Значит, люди уже погибают», — подумал Джош.

Примерно за четверть мили от городской стены монголы неожиданно пошли в атаку. Воины ревели, их барабаны стучали, как пульс, и даже топот копыт их лошадей напоминал бурю. Звуковая волна была устрашающей.

Джош никогда не считал себя трусом, но не мог ничего с собой поделать и трясся от страха. Но в то же время он был поражен, с каким спокойствием видавшие виды воины Александра ожидали противника, оставаясь на месте. Вновь взвыли трубы и прозвучала команда: «Синасписм»[34]. Македонцы вышли из построения черепахой и перестроились плотными широкими шеренгами, хотя некоторые подняли свои щиты, чтобы защитить себя от стрел. Теперь в глубину строй был в четыре человека, тогда как остальных держали в резерве. Это были пехотинцы, которые должны были сдерживать атаку монгольской конницы тонкой линией из плоти и крови, отделявшей кочевников от Вавилона. Но они сомкнули свои круглые щиты и вогнали тупые концы своих длинных копий в землю, ощетинившись перед приближающимися монголами железными наконечниками, длиной примерно в тридцать сантиметров.

В последний момент перед столкновением Джош разглядел монголов очень четко, видел даже глаза их покрытых броней лошадей. Животные показались ему бешеными. Он спрашивал себя, чем погоняли или чем поили кочевники своих скакунов, чтобы те без колебаний неслись на тяжеловооруженную пехоту.

Монголы обрушились на македонцев. Это было ужасное столкновение.

Закованные в броню кони смяли первые ряды пехоты, и весь строй стянулся к центру. Но задние ряды македонцев стали колоть животных копьями, стараясь убить или повредить им сухожилия. Монголы и их лошади падали, а сзади в них врезались ряды следовавших за ними товарищей.

По всей своей длине шеренги македонцев превратились в неподвижный фронт сражений. Джош ощущал в воздухе вонь от пыли и металла, а также запах крови, похожий на медь. До него доносились крики ярости и боли и лязг металла о металл. Не было ни выстрелов, ни жужжания выпущенных из пушек ядер — ничего из зловещего шума войн поздних столетий. Но все равно человеческие жизни обрывались с такой же бездушной методичностью.

Вдруг Джош заметил, что перед ним парит серебряная сфера, которая в тот момент находилась на уровне его глаз, хотя и высоко над землей. Это был Глаз. «Вероятно, — подумал он про себя мрачно, — понаблюдать за битвой собрались не только люди».