Глаза Гейзенберга

– Как ты смеешь! – взорвался Келексел. – В моей цивилизации заботятся о здравомыслии всех хемов! Порядок нейронного состояния каждого обеспечивается первичными установками сети Тиггиво в момент, когда младенец получает дар бессмертия.

– Сети Тигги… чего? – переспросил Терлоу. – Это… какой-то механизм?

– Механизм? Ну, в общем… да.

«Боже праведный! – подумал Терлоу. – Он что, пытается заинтересовать меня очередным прибором для психоанализа? Это у них рекламная кампания такая?»

– Наша сеть связывает всех хемов, – продолжал Келексел. – Мы сиды[35], если тебе так проще. Мы – единое целое. Поэтому нам доступны такие глубины понимания, которые тебе, жалкое создание, и не снились. У вас нет ничего подобного, и потому ты слеп.

Терлоу даже обиделся. Этот дурень вообще понимает, что имеет дело с психологом?.. Подавив в себе раздражение, которому все равно не мог дать выход, доктор сказал:

– Слеп? Допустим. Но не настолько, чтобы не знать, что любой механизм для психоанализа – никчемная дребедень.

– Никчемная дребедень? – искренне удивился Келексел. – Наша сеть? Ты хочешь сказать, что и без того способен понять других?

– Причем довольно неплохо, – ответил Терлоу.

Келексел шагнул в комнату и приблизился, не спуская глаз с психолога. Судя по всему, абориген не просто бахвалился, а в самом деле понимал своих сородичей. Но способен ли он разгадать их, хемов?

– Что ты можешь сказать обо мне?

Терлоу всмотрелся в странно напрягшееся, как перед дракой, лицо. Хотя вопрос прозвучал вызывающе, в нем слышалась мольба. Ответ не должен быть резким.

– Я думаю, – как можно благожелательнее сказал он, – ты так долго играл роль, что практически сросся с нею.

«Играл роль?» – поразился Келексел, вспоминая, нет ли у этого выражения другого смысла. На ум ничего не пришло.

– Наша сеть застрахована от человеческих ошибок.

– Каким надежным тогда должно быть ваше будущее, – усмехнулся Терлоу. – Каким определенным. Зачем же ты здесь?

«Действительно, зачем?» – вновь задумался Келексел. Теперь он отчетливо понимал, что найденные причины были всего-навсего оправданиями. Теперь он жалел о своем решении, чувствуя себя беззащитным перед Терлоу.

– Бессмертный хем не обязан ни перед кем отчитываться.

– А ты и правда бессмертен?

– Да!

Доктор поймал себя на том, что безоговорочно в это верит. Какая-то едва уловимая черта в личности пришельца не допускала притворства и обмана. И тут неожиданно Терлоу понял, зачем пришел Келексел. Оставалось только решить, как ему об этом сообщить.

– Бессмертный, – начал он, – я знаю, зачем ты здесь. Ты пресытился жизнью. Ты как скалолаз на отвесном утесе. Чем выше забираешься, тем дольше падать – но как притягивает пропасть! Ты здесь, потому что боишься нечаянно сорваться.

Внимание Келексела остановилось на слове «нечаянно».

– С хемом ничего «нечаянного» не происходит, – фыркнул он. – Мы разумные, социальные существа. Возможно, изначально разум и возник благодаря какой-то случайности, но все остальное не случайно. После того, как хема вынимают из резервуара, он сам определяет, что с ним происходит.

– Все строго по плану, – кивнул Терлоу.

– Разумеется!

– Совершенство и безупречность, – покачал головой Терлоу. – Однако совершенство безжизненно. Безупречно сидящий костюм бывает только на манекене. Жизнь безупречного человека становится похожей на эпитафию… которую к тому же опровергнут после его смерти.

– Мы не умираем!

Келексел даже повеселел. Как примитивно мыслит этот дикарь, его так просто одолеть в споре.

– Мы развитые, зрелые существа, которые…

– Вы вовсе не зрелые, – перебил его Терлоу.

Келексел уставился на психолога, вспомнив, что то же самое слышал от Фраффина.

– Мы используем вас для своих развлечений, – сказал он. – Мы косвенно проживаем вашу жизнь без того, чтобы…

– Ты пришел поиграть со смертью, – выпалил Терлоу. – Ты хочешь умереть – и в то же время боишься смерти!

Келексел стоял, как громом пораженный, не в силах произнести ни слова. «Да, вот зачем я здесь. А этот врачеватель видит меня насквозь».

Сам того не сознавая, он предательски кивнул.

– Ваш механизм – замкнутый круг, змея, проглотившая собственный хвост, – продолжал Терлоу.

На этот раз Келексел смог возразить:

– Мы живем вечно благодаря психологической безупречности сети!

– Психологической безупречности не существует, – усмехнулся Терлоу. – Вы себя обманываете.

– Мы настолько впереди вашего примитивного…

– Так зачем ты пришел искать помощи у примитивного?

Келексел затряс головой, почувствовав опасность.

– Ты понятия не имеешь, как работает сеть! Как ты можешь…

– Достаточно посмотреть на тебя, – перебил Терлоу. – И еще я знаю, что любое учение, имеющее в своей основе механическое устройство, – это замкнутый круг ограниченной логики. Истину нельзя загнать в рамки. Истина подобна лучам, которые обязательно прорвутся наружу и разойдутся во всех направлениях в бесконечном пространстве.