Глаза изо льда

— Конечно, — ответила она так, будто была сбита с толку его вопросом. — Тебе нужна твоя одежда? Я всё постирала, — добавила она, вероятно, заметив смущение на его лице. — Куда мне тягаться с твоей выносливостью в затяжном сне.

Хмуро глядя на кровать, она добавила:

— …Мне также надо сменить постельное бельё, раз уж ты встал.

Ник решительно покачал головой.

— Я всё это сделаю. Только позволь мне сначала принять душ…

— Тебе нужна компания? — поинтересовалась она. — В душе?

Он помедлил.

Впервые он по-настоящему посмотрел на Уинтер.

Он и не осознавал, что избегал этого, пока не перевёл на неё взгляд.

Сначала он сосредоточился на её одежде, на тёмных брюках, обтягивающем сине-зелёном топе, подходившем к её глазам, на её босых ногах, длинных тёмных волосах с цветными прядями. Он перевёл взгляд на её лицо, высокие угловатые скулы, заострённый подбородок, эти губы…

— Это плохая идея, — неохотно ответил он.

Она пристально посмотрела на него.

— Что? — переспросила она.

Услышав резкость в этом слове, он поморщился, жалея, что не промолчал.

В то же время он не знал, что ещё сказать.

— Давай я сначала приму душ, — сказал он после паузы. — Дай мне… собраться с мыслями, Уинтер. Я хочу поговорить с тобой. Я хочу поговорить с тобой, но не смогу это сделать, если в первый раз мы оба будем голыми, а я всё время буду думать о…

Он умолк.

Осознав, что снова избегает её взгляда, он поднял глаза и встретился с ней взглядом.

— Ладно? — спросил он, когда она не ответила.

Глядя на неё, он почувствовал, как его раздражение усилилось от осознания, что он ни капли не понимает, как она отреагировала на сказанное им.

Он боялся, что обидел её.

Глядя на неё, он становился всё более параноидальным, думая, что обидел её.

— Уинтер, — сказал он. — Прости меня.

Она покачала головой.

Теперь она избегала его взгляда.

Она подошла к двери в другом конце комнаты.

Только тогда Нику пришло в голову, что вторая дверь, та, что рядом с занавешенным окном, должна вести в ванную.

Уинтер открыла дверь и скрылась внутри.

Ник сидел и ждал, чувствуя себя всё более неловко, пока оглядывал комнату. До него снова дошло, что он действительно провёл здесь две недели. Две недели она будила его, чтобы покормить. Две недели он монополизировал её постель. Две недели, в течение которых она должна была ходить на работу, принимать душ, как-то мириться с полумёртвым вампиром в своей постели.

Наверное, в комнате воняло.

Наверное, от него воняло.

Всё, что он мог чувствовать — это её запах, запах мешков с кровью, запах самого себя…

Интересно, подумал он, насколько по-другому пахли бы он и эта комната, если бы он только что вошёл сюда, по сравнению с тем, когда ему пришлось несколько недель мариноваться в том, во что он превратил её личное пространство. Он подозревал, что испытывал бы ещё большую паранойю, если бы впервые почувствовал эти запахи, а не пребывал в них на протяжении нескольких дней, то приходя в сознание, то отключаясь.

Его чувство вины усилилось, когда она снова открыла дверь ванной, и он ощутил запах цветов, мыла, шампуня, средства для чистки плитки, тёплой воды.

Там определённо было чище, чем здесь.

— Уинтер… — начал он, и его голос зазвучал мягче и глубже.

Она перебила его.

— …Хорошо, — сказала она, всё ещё не встречаясь с ним взглядом. — Там есть чистые полотенца. Я вытащила несколько штук из шкафа. Синие. Но если тебе нужно больше, то в запасе есть ещё. У меня есть шампунь. Кондиционер. Скраб. Мыло. Если тебе понадобится что-то, чего там нет, дай мне знать.

Ник следил за ней глазами, пока она пересекала комнату.

Он проследил её путь к двери.

Он поколебался, раздумывая, стоит ли заговорить, но она уже вышла в коридор.

Она закрыла за собой дверь, и было уже слишком поздно.

Только когда дверь за ней со щелчком захлопнулась, Ник сообразил: она ушла, чтобы ему не пришлось вставать перед ней голым.

Слегка нахмурившись, в основном в адрес себя самого, он ещё немного посидел.

Затем он откинул одеяло и поднялся на ноги.

Он встал слишком быстро и замер, охваченный столь сильным головокружением, что несколько секунд не мог пошевелиться, не упав. Он стоял неподвижно, ожидая, когда это пройдёт.

Когда всё пришло в норму, он зашагал, двигаясь осторожно, направляясь к открытой двери ванной. Его мышцы и кости казались одеревеневшими, не совсем слабыми, но странно механическими, как будто они слишком долго пребывали в одной и той же позе.

Двигаться было приятно.

Он почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы расслабиться в движении, когда достиг двери ванной комнаты. Он начал неторопливо и методично разминать конечности, поворачивать шею, голову, плечи, запястья, сжимать и разжимать ладони, поигрывая и прорабатывая некоторые суставы своего неиспользуемого тела.

Он вошёл в ванную и огляделся.

Зелёная плитка. Длинное зеркало. Две раковины.

Он уставился на две раковины.

Интересно, жила ли она здесь когда-нибудь с кем-нибудь ещё?