Глаза, опущенные долу (СИ)

- Что я дух, - невозмутимо ответила Любомила. - И могу предстать, тебе в том числе, кем угодно: и мужчиной, и зверем любым, ребёнком, человеком, которого ты когда-то любил, а он остался для тебя недосягаемым. Почему меня так и ценил Арефий. То, что он мог от меня получить, никто не сумел бы ему доставить. Мы можем и с тобой хоть сейчас этим заняться, я же раба тебе - ты сам сказал, делай со мной, что угодно. Только всё это дорого стоит. Но ведь стоит того. - Она шептала горячо, всё быстрее и быстрее: - Тебе отрок тот понравился, вот он я!

Перед Фёдором неожиданно возник мальчик-поводырь, однако взор его был нежен, возвышен, не проскальзывало и следа прежней порочности, наглости, развращённости. Мальчик молчал, лишь тихо Фёдору улыбался, а голос Любомилы звучал как бы сам по себе у инока над ухом.

- Вот он, товарищ твой верный. Ты уже не одинок больше. Будешь поверять ему свои тайны, сомнения задушевные. Он всё поймет, будет заботиться о тебе, тобой восхищаться. А не хочешь, чтобы скрашивал он и ночи твои чудесными, неземными наслаждениями, так и будут ваши отношения только братскими, чистыми, до самой твоей кончины такими и останутся, навсегда.

- Изыди, Сатана!!! - не утерпел, взвыл Фёдор. - Именем Господа, громами небесными тебя заклинаю!

Мальчик исчез, вновь появилась Любомила и лукаво рассмеялась.

- Что, испугался, Феденька? И не призывай ты помощи! Заклинания, проклятия твои на меня не действуют. Забыл, кто я? Да и зачем нам слать друг на друга проклятия, если можно и так договориться: расстанемся, будто и знакомы не были. Я ведь уже почти добилась своего, сказать бы тебе: "Уходи, отпускаю тебя от себя!", и я бы тотчас ушла и больше ты никогда бы меня не увидел. Но и сейчас не поздно. Ну, что же ты медлишь, пять слов всего лишь! А перед тем - всё, что бы ты ни пожелал, к Арефием оставленному вдвое, втрое добавлю, подраскинь мозгами: непомерная, сказочная плата за один какой-то ничтожный уголёк.

- Нет, - решительно мотнул головой Фёдор. - Кончен наш разговор. Мне нового тебе сказать нечего. Да и вообще, хватит на сегодня, я очень устал.

- Устал! Он устал, видите ли! - зло прошипела девушка. Она буквально тряслась от негодования. - Нет, погоди, мы ещё толком ни о чём не поговорили. Ты упрям, но я ещё упрямее. Мы должны были условиться, ты же сам согласился!

- Мы уславливались лишь о том, чтобы не враждовать, но ты, не я, истекаешь сейчас ядом, - спокойно возразил Фёдор. - Что касается сделки, то о какой сделке может идти речь? У тебя и предложить-то мне нечего: прелести блуда, которые ты так усердно только что мне расписывала, меня совершенно не трогают, а подарки арефиевы я и сам не знаю куда деть. Ты выставляешь меня обманщиком, ну а я в свою очередь ни одному твоему слову не верю. Я бы и про Арефия усомнился, если бы своими глазами не видел, но может, ты мне просто сцену тогда представила, и отец Арефий был ни в чём не замешан? Сделка! Да никто больше меня не заинтересован в сделке! Только с кем мне заключать её? Если ты действительно, как представилась - последняя спица в колеснице, и весь интерес твой только в том, чтобы сохранить себя заключается, то как я могу с тобой договариваться о том, что для меня по-настоящему важно? А если ты - ведьма, старуха, которая уже дважды приходила, то да, я готов: у меня есть условие! Я отдам всё, что вы ни пожелаете, но при том только, что я остаюсь здесь и делаю то, что хочу.

- Понятно, обитель новая, - усмехнувшись, докончила за него мысль девушка.

Фёдор вздрогнул, он не ожидал, что так легко разгадают его намерения, но упрямо кивнул.

- Да, новый монастырь, Дайте мне для него хотя бы немного места, дальше всё, как было, пусть вашим так и останется.

- Дурак! - пожала плечами Любомила. - Что мне тебе ещё сказать? Одно только слово, но как всё точно в тебе объясняет!

- А называй, как хочешь. Так что же?

- Да ничего. Ты угадал - я действительно последняя спица. И у меня нет даже малейшего права подобные вопросы решать. Но совет я могу дать тебе и очень хороший: ты объявил войну, в которой победителей среди ваших ещё не было. Мне жаль тебя: такой молодой и уже одной ногой... в могиле. Или, может, ты предпочтёшь утонуть в болоте?

- Слепой сказал: посмотрим.

- Ты и вправду слепой.

2

Фёдор лежал в траве и смотрел на облака. Они неслись куда-то стремительно, наседая одно на другое, клубясь, разрываясь на части, возвещая борьбой, непонятным сражением своим близкую непогоду. Чудны дела Твои, Господи, и не все объяснимы.

В голове у инока перемешалось почти как на небе, и нужно было расставить всё по своим местам. Вила, лесная вила, языческая богиня и Корнил, который непонятным образом её отстаивает. Как он шевелил тогда пальцами! Соображал, как статуэтку ту восстановить? Для чего? Кому она может понадобиться? Какой в ней прок?

Зачем он поссорился с Любомилой, а уж тем более, выдал ей затаённые свои мысли? Зачем объявил старухе через Любомилу войну? Как он может победить в подобной войне? Нет у него никаких возможностей для этого.