Глаза, опущенные долу (СИ)

Да, но ведь она согласилась! Пожалела его! Почему же теперь не помогает? Или, наоборот, таким образом как раз решила побыстрее сжить его со свету?

Тайна из тайн. А если то... просто Бог его образумливает, излечивает от гордыни? На что он замахнулся, чего вознамерился? Сравняться с Господом в его чудесах, ступив на гибельную тропу Симонова волхования?

Он ожидал, что Любомила не упустит возможности лишний раз посмеяться над ним, но девушка не появлялась. Тем оставив Фёдора с самим собой наедине в бесплодных его поисках. Иногда, впрочем, что-то забрезживало, поддавалось, Фёдор чувствовал по углам кельи какие-то плотные сгустки энергии, ему казалось даже, что темнота тут и там вопиёт к нему, жаждет что-то подсказать, чем-то поделиться, но какая у него была в том уверенность?

Доведённый до отчаяния, он часами метался взглядом по страницам то чёрной книжицы, то Псалтыри измеченной, но не находил в них ответа. Никогда ещё за три года своего затворничества не был он столь близок к решению бежать от испытаний неимоверных, выпавших на его долю. Никогда ещё так не проклинал свои глупость и упрямство.

Но именно упрямство каждый раз оживляло его, придавало новых сил, вливало в него свежей крови. Ему не надо было взбадриваться, к нему вернулись и ясность мысли и крепость рук. Действительно, пятьдесят лет - ещё не тот возраст, чтобы чувствовать себя стариком. Надо было начинать готовить себя к тяжёлым испытаниям, которые предстояли ему в той другой, мирской, жизни, но Фёдор не боялся их, он знал, что они не смогут его сломить.

В снах, которые в ту пору одолевали его, он то видел себя странничествующим с Любомилой, переодетой под мальчика, как ходила она когда-то с Арефием, то вот здесь, в этой хижине находил себя, отгородившимся, защищающимся от всего мира, но уже с семьёй, уже расстриженным. Иногда сны были мучительными, косматыми, и виделись ему пытки, злочестье, страдания.

Он был зол донельзя на Любомилу за то, что в такой, самый ответственный, момент она покинула его. А порой и призывал её в униженной беспомощности. Что же ещё ему оставалось?

3

Той ночью привиделось ему, что сгустки по углам кельи оформились, и стали проступать в них какие-то неясные фигуры. Постепенно, медленно, они всё больше очерчивались.

Первой Фёдор узнал старуху. Места под образами на сей раз ей не досталось, и она примостилась в левом углу от них. "Старая хрычовка" молчала, но никак не могла усидеть спокойно: развалясь бесстыже, непрестанно ухмылялась, корчила рожи, почёсывалась, покляцывала зубами.

Под образами, как и ожидал Фёдор, проступила фигура херувима. Был он торжественен и недвижим, лишь иногда глазами помаргивал.

Справа увидел он фигуру скорбную, страдальческую, с крылами белыми, но в чёрном монашеском облачении. "Ангел-хранитель мой!" - мелькнула в голове инока догадка.

И лишь в углу, противоположном образам, фигура долго маячила в неразличимости. Но Фёдор и так знал, кто там.

Силы расставились. Фёдор замер, ожидая, что случится дальше, как станут оспаривать воины чёрные и белые его душу. Но минуты складывались в часы, а ничего не происходило. Лишь через какое-то время до Фёдора дошло, что ни схватки, ни спора не предвидится: фигуры так и оставались одни, за ними не стояло воинства. Спор! Спор он сам разрешит. Тем, что содеет.

Пробудившись, он долго пытался разгадать значение увиденного сна. Послан ли он ему в предостережение, что бы он понял всю серьезность поступка, на который собирается решиться? Или, как раз наоборот: конфликт только с его помощью и может найти разрешение? Вот оно, истинное распутье-то!

Поразмыслив, он, впрочем, пришёл к выводу, что нет ему пути назад, как и не было. Любомила появилась, но измученная, бледная, неразговорчивая.

- Прости, что я не смог... - смущённо пробормотал инок.

- И не сможешь, - сухо ответила девушка. - Убедился, какой к тебе интерес? Кто ж тебе подобное позволит?

- Нет, тут ты как раз не права, - задумчиво покачал головой Фёдор. - Если бы это дело было настолько безнадёжное, никто бы сюда прийти не удосужился.

- Возгордился? Чему радуешься? - угрюмо скривила рот Любомила.

- А ты что, испугалась?

- Нет, но следует подождать. Ты слишком торопишься. Что тебе так приспичило? Тебе не хватает очень важных знаний, без них ты навредить можешь. Давай завтра же уйдём, на рассвете. Как ты и мечтал: в Святую Землю. Подумай, что значат год, два для нас? Потом мы вернёмся, и уже не будет преград для тебя.

- Но нам уже не дадут проникнуть сюда снова.

- Неправда! С нами же икона чудотворная.

Фёдор помолчал, затем упрямо покачал головою.

- Нет, спор должен сейчас разрешиться. Всему есть предел, и моим силам тоже. Назначаю, завтра пусть закончатся мучения наши. Третьей попытки не будет, но подсоби мне! Если я увижу это, обещаю: ты станешь потом во главе и всё будешь решать по-своему.

Глава шестнадцатая

1