Глаза цвета Индиго (ЛП)

Оливия оглядывается на меня, когда мы подходим к крыльцу, и я киваю, призывая ее постучать. Она стучит, и через секунду мы слышим, как что-то падает на пол, затем следуют проклятия Индиго.

— Черт возьми, — говорит она. — Я иду!

Наши плечи опускаются в облегчении, и мы улыбаемся друг другу. Поток проклятий продолжается до тех пор, пока Индиго не открывает дверь. У нее большой пучок на макушке, большие темные круги под глазами, белая футболка большого размера, спадающая до бедер, и длинные носки.

— О. — Ее глаза встречаются с моими, а затем плавно переходят на Оливию. — Что случилось? Вообще-то, какой сегодня день? — она хмурится, глядя на небо, как будто это может дать ей ответ.

— Среда, — прорычал я.

Она выглядит отрешенной. От мысли о том, что она принимала наркотики, у меня кровь стынет в жилах.

— Мы можем войти?

Оливия не ждет ответа, она просто врывается. Индиго следует за ней, выглядя потерянной в своем собственном доме. Я вхожу внутрь и останавливаюсь, как только вижу беспорядок. И не только это: щенок рвет диванные подушки, а другой размазывает косметику по белому пушистому ковру.

— Что за… — бормочу я, мой голос угасает, пока я анализирую все происходящее.

Индиго кивает, на ее лице написано изнеможение. Она опускается на диван и убирает с глаз челку. Оливия задыхается, и я почти тоже.

Ее длинные волосы стали намного короче, касаясь плеч. Я не могу перестать смотреть на нее.

Она замечает наш взгляд и неловко ерзает на своем месте, перебирая пальцы.

— Что? — пожимает она плечами, глядя куда угодно, только не на нас.

Я даже не пытаюсь ответить, я только смотрю на то, как по-другому она выглядит с такой короткой стрижкой. Хорошо по-другому. Это подчеркивает ее глаза и делает ее высокие скулы еще более очерченными.

Одна из собак прыгает на меня и принюхивается, вероятно, улавливая запах авокадо. Я не свожу глаз с Индиго. Два щенка играют вокруг моих ног, пока я глажу их и говорю им, какие они хорошие. Один из них — лабрадор, а другой — золотистый ретривер. Прямо как Авокадо.

Я смотрю на Индиго, а на ее губах появляется мягкая улыбка. Оливия все еще выглядит потрясенной. Я слежу за ее взглядом и замечаю, что стена позади Индиго выкрашена в черный цвет.

— Что-то случилось? — спрашиваю я, искренне обеспокоенный.

Индиго качает головой. Я смотрю на Оливию, а она смотрит на меня. Мы киваем друг другу и садимся по обе стороны от Индиго.

— Вы, ребята, ведете себя странно, — комментирует она, переводя взгляд с меня на Ливи.

— Что случилось? — требует Оливия.

Индиго пожимает плечами.

— Дарла заставила меня взглянуть на вещи по-другому, и поначалу я отказывалась это делать, но потом я поссорилась с мамой, поэтому все закончилось вот так.

Она откидывает голову назад на диван и стонет.

— Я понимаю, черная стена, тебе нужны были перемены, — говорит Ливи, — но что там с собаками?

Я удивлен, что она не спрашивает о ссоре Индиго с мамой. Это было бы первое, что я бы спросил. Если это то, что спровоцировало все это, мы должны добраться до источника.

Щенки лают и щиплют друг друга за уши, бегают кругами и сбивают несколько свечей со стола. Я хихикаю, похлопываю их, когда они пробегают мимо, и заменяю свечи.

Когда я снова смотрю на Индиго, то замечаю, что она засыпает. Ее рот приоткрыт, каждый выдох похож на вздох.

— Я отнесу ее наверх, — шепчу я.

Ливи кивает.

— Я уберусь здесь.

Я медленно просовываю одну руку под колени Индиго, другую — под ее плечи, и осторожно поднимаю ее. Она что-то бормочет, и я останавливаюсь, давая ей время прижаться ко мне, что значительно облегчает мою задачу.

Она не тяжелая. Наверное, она весит примерно столько же, сколько Авокадо. Я ношу его почти каждую ночь, и Индиго ничем не отличается от него.

Когда мы поднимаемся по лестнице, я с облегчением вижу, что ее дверь уже приоткрыта. Я толкаю ее ногой и вхожу. Пол завален одеждой. Несколько эскизов разбросаны тут и там. Из-за угла я не могу разглядеть, что это за рисунки, но я заинтригован.

Я осторожно опускаю ее на двуспальную кровать и смотрю на ее лицо. Даже такая уставшая, она захватывает мое дыхание. Я знал, даже когда встретил ее, что Индиго — красивая женщина.

Уложив ее голову на подушку и накрыв одеялом, я сажусь на край кровати и несколько секунд наблюдаю за ней.

Мы с Индиго — ничто, и в то же время — все. Мы сложны, и до сих пор не дали назвали название нашим отношениям, потому что в теории мы — ненастоящая пара, которая наслаждается обществом друг друга.

Должен признаться, что до недавнего времени я никогда не думал о ней больше, чем о друге. Я всегда видел в ней красивую женщину, да и сейчас вижу, но последние пару недель кое-что изменилось.

В моем сознании нет ясности, но я знаю, что, если бы она попыталась меня поцеловать, я бы ей позволил. Я знаю, что, если бы она попросила меня сделать что-то для нее, я бы сделал это без колебаний. Я не могу решить, пугает меня это или нет.