Глазами богов

– Нет, сэр, наоборот, я бы сам жизнь отдал за неё, – Лепски, смущаясь, поправил фуражку.

Шериф повернулся в сторону бездны, откуда доносился нарастающий рёв мотора катера прибывшей морской полиции.

– Как можно решиться прыгнуть с такой высоты? Ещё и в темноте. Не могла она этого сделать… Я знаю семью Пауэлл. Не могла Мишель этого сделать сама. – И с укором пощурился на Лепски.

– Никак нет, сэр, я и пальцем её не трогал. Я с ней даже ни разу не разговаривал. – Офицер покраснел, замялся, подбирая слова. – Мне она нравилась… Ещё со школы.

Шериф оглядел полицейского с ног до головы и направился в сторону группы подъехавших криминалистов из отдела убийств.

Лепски продолжал стоять изваянием на краю утёса. Он смотрел на чёрную гладь неспокойного океана, вспоминая прошлое: бессонные ночи, думы о Мишель, в которую он влюбился, когда учился в старшей школе. Мишель была младше его на четыре года. Он тайно был влюблён в неё, и боялся не то что подойти, но даже познакомиться с ней и признаться в своих чувствах, даже стеснялся поделиться о своих чувствах с друзьями. То, что произошло сегодня на этом проклятом утёсе, его ранило настолько сильно, что в дальнейшем он долго будет помнить этот случай и никогда не сможет стереть из памяти бледное лицо мёртвой Мишель. Только к середине своей жизни он обретёт семейное счастье, познакомившись с женщиной, чем-то похожей на Мишель Пауэлл. Особенно глазами и улыбкой, которые точно копировали юную и счастливую Мишель при жизни.

Рулевой заглушил двигатель и бросил якорь перед основной грядой рифов в двухстах ярдах от берега; двое полицейских пересели в буксируемую лодку и переложили в неё реквизиты: мешок, багры, вёсла, и поплыли в сторону берега, шныряя между валунов, не без труда, но всё же ловко увёртываясь от каменных препятствий, о которые немудрено было разбить старую рыбацкую посудину. Погода хоть и успокоилась после ночного шторма, но всё равно оставалась ненастной и обманчивой: дул порывистый, холодный ветер, а волны оставались ещё довольно высокими; только разбиваясь о каменную дамбу близ берега, они гасили свою ярость, уменьшаясь в размерах.

Лишь спустя полчаса, виртуозно преодолев сложный путь в лабиринте каменных островков, лодка, целая и невредимая, достигла цели – плоского камня, на котором возлежала мёртвая. Один из полисменов, зацепив багром край подола платья, стянул тело в воду и подтянул ближе к лодке. Второй офицер зацепил крюком шиворот одежды покойной. Лодку качало и бросало в разные стороны в пенных водоворотах и волнах, рассеивающихся от столкновений с камнями. Полицейским с трудом приходилось удерживать равновесие, чтобы не упасть или не опрокинуться вместе с лодкой, – ведь работу приходилось выполнять стоя. Выждав момент, когда пройдёт очередная волна, оба синхронно потянули багры на себя и, подхватив руками – один за шею, другой за ноги, – перевалили тело через борт и скатили его на дно лодки. Затем стали укладывать труп в чёрный мешок. В этот момент один из офицеров неожиданно отпрянул назад, перегнулся через борт, – его стошнило. Остальные двое с отвращением посмотрели на краба, прицепившегося клешнёй к лоскуту кожи, свисавшего рядом с отверстием в черепе девушки. Один из офицеров, нанизав краба остриём багра, оторвал голодное животное от плоти и стряхнул с пики в воду.

Обратный путь занял вдвое больше времени: приходилось преодолевать сопротивление накатывающих волн и яростный напор встречного шквалистого ветра. Потому, только спустя час, труп девушки в буксируемой катером рыбацкой лодке был доставлен к причалу пристани Бар-Харбор и переправлен в Элсворт, в окружной морг.

Шериф ходил взад-вперёд, с нетерпением ждал первые результаты криминалистов, обнюхивающих каждый дюйм того места, откуда спрыгнула – или упала? или столкнули? – Мишель Пауэлл, девушка семнадцати лет.

– Ну что там? – спросил шериф одного из сотрудников.

– Ничего. Чисто. Она была одна. Никаких посторонних следов не обнаружено. Здесь давно никто не ходил.

– Ясно… – недовольно буркнул шериф и сплюнул, – что ничего не ясно. – И подал Лепски знак рукой, что они уезжают отсюда.

* * *

В тот день местные газеты пестрели броскими заголовками: «Прыжок в преисподнюю», «Консервативное воспитание, или никому не нужная молодёжь», «Убийство или самоубийство?», «Утёс самоубийц», «Неразделённая любовь толкнула девушку на прыжок в бездну». Радио и телевидение тоже чуть ли не ежечасно повторяли эту новость.

Не уберегли вездесущие СМИ и уши моего восьмилетнего внука Оуэна, отчаянного и не по годам смышлёного и любознательного парнишки. Разумеется, в тот день мне не удалось избежать его вопросов. Пришлось дать множество ответов, которые надо было сформулировать так, чтобы детскому неопытному сознанию было не так страшно воспринимать то, что могло бы напугать и надломить неокрепшую психику.

– Деда, почему люди убивают себя?