Глазами геолога

Вскоре возле палатки раздался металлический стук кружки и крик Игоря:

— Вставайте, кашалоты! Подъем! На завтрак — озерный крокодил!

Не хочется выбираться из палатки в такую скверную погоду! Высовываешься по пояс из теплого спальника и растираешь тело. Одеваешься, постепенно выползая из мешка, будто улитка из раковины.

— Надо скупнуться! — неестественно бодро восклицает Борис. — Побывать здесь — и не скупнуться! Хе!

Он, перевалившись на колени, сделал несколько резких движений руками, как при беге.

Да, романтика требует жертв. И эти две жертвы с визгом выскочили из палатки навстречу дождю и холодному ветру.

— Эй, шизофреники! — кричал Игорь, высовываясь из балка. — Не мутите воду!

Андрей и Борис вбежали в озеро, окруженные брызгами, навстречу легким горбатым волнам. Вода не выше колен. Андрей, не выдержав, повернул назад. Борис, зайдя в воду по пояс и громко ухая и кряхтя, плеснул воды себе на грудь и тоже рванулся к берегу.

— Ох, проклятое! Холодина!

После завтрака работали в балке. К вечеру дождь прекратился. В воздухе повисла тонкая морось.

Я отправился к обрыву по бечевнику вдоль берега. Груды окатанных камней были вдвое больше моего роста. В глубь берега врезалась плоская поверхность озерной террасы. Она была на несколько метров выше современного уровня воды в озере. Некогда на этой высоте плескались волны. Почему озеро «обмелело»? Поднялась земля? Или прорвался водой участок южного берега в том месте, где сейчас выбегает Энмуваам?

Жаль, что мы здесь мимоходом. Наш отряд мог бы даже не заходить сюда. Пришлось упрашивать Веру Романовну сделать маленький крюк и остановиться на два дня возле Эльгыгытгына.

Что можно выяснить за этот срок? Ничего. Разве только мелькнет — или померещится? — в волнах спина неведомого чудовища…

А почему, собственно говоря, речь идет о каком-то большом животном? Ведь маленькие, даже неприметные глазу создания, обитающие в озере, могут оказаться оригинальнее, интереснее, важнее. Бедное наше воображение ждет великанов, бессильное оценить изумительную красоту и силу мельчайших проявлений жизни, которые умещают всю невообразимую сложность живых клеток на острие иглы…

Я осматривал скалу часа два или три. Карабкался по крутым склонам и, боясь сорваться, отбивал молотком образцы. Из-под ног катились камни, звонко шлепаясь в воду. Скала была в трещинах, как в морщинах. Некоторые трещины шли по разломам. По ним когда-то перемещались громадные блоки пород, скользили один по другому, перетирая камни в тонкий порошок. Разломы протягивались параллельно берегу.

Отбиваю на память кусок темно-красного халцедона, — его отложила в трещинах земной коры вода.

Надо бы познакомиться и с рекой Энмуваам. Невдалеке от нее найден склад оружия. Правда, оружие немножко устарело — оно пролежало в земле две-три тысячи лет.

Каменные наконечники гарпунов и копий, топоры — грубо оббитые обломки лав и туфов.

Вдоль берега озера шуршит под ногами, как под волнами, галька. Пустынный берег, пустынное озеро, пустынные горы.

Когда-то очень давно точно так же шел здесь человек. Вокруг него так же молчала пустыня. Что ощущал он? Какие мысли бродили в его кудлатой голове? Что привело его сюда, в опасный лабиринт горных хребтов, на край света? Угроза рабства от могучих пришельцев? Вражда соплеменников? Поиски лучшей жизни?

В поисках счастья люди по-прежнему мечутся по свету. Так и не поняли, что самое лучшее и самое худшее — в них самих. Ищут в дальних краях сокровища, которые носят с собой…

А иногда человек ищет самого себя — такого, каким мечтает стать. Для этого уходит в море, в тундру, в джунгли, тайгу или в дремучие дебри своих или чужих мыслей.

А может, человек просто желает жить, переживать события. Не обязательно — долго, главное — интересно.

Измерять человеческую жизнь годами примерно то же, что судить о книге по количеству страниц. Одна книга толще, больше, длиннее другой — вот и все. Но частенько та, которая тонка, — сочинение великого поэта, а в толстой, тяжелой, как кирпич, — черт знает что, какой-нибудь «список неисправленных опечаток»…

Стало смеркаться. Теперь уж я шел к Энмувааму, только чтоб довести до конца намеченный маршрут. Не люблю сворачивать на полпути.

А река — ничего особенного. Широкий поток скатывается в долину и несет избыток озерных вод к Берингову морю.

На обратном пути я нашел возле лагерного ручья вылинявшую, прелую пилотку.

Стемнело. Забрался в палатку на спальный мешок. Не хочется зажигать свечу, читать или идти в балок. Возле меня за тоненькой брезентовой стенкой глубоко и глухо дышит Эльгыгытгын.

Может быть, сейчас из легких, мерцающих волн вспучилась черная глыба. Тяжело вываливается на берег неуклюжее древнее существо. Хрипит и покачивает головой. Хрустит лапами и хвостом по гравию, продавливая темный след. И голубые искры капают на землю…