Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира

Траву здесь найти легко. Она менее опасна и стоит наравне с выпивкой и куревом. Алкоголь, как вы уже знаете из истории о самогоне, часто варится на месте, а табак на самом деле помогает тюрьме продолжать работать. Трава – это первый шаг, который способен привести в итоге к более страшному дерьму – это постоянно происходит. В молодости, как и большинство людей, я баловался травкой, но сканк, этот новый сильный каннабис, совсем не такой, как в те времена. Тогда, расслабляясь на барбекю, все, чего ты хотел, – это куча жареных цыплят. Подростки должны понимать опасность – сейчас кладут в самокрутки все что угодно. Слишком многие люди страдают психотическими приступами из-за «простой травы». Если закоренелые наркоманы, сидевшие на героине по двадцать лет, начнут курить больше травки, это может их прикончить: психическое здоровье разлетится просто на куски. Это наркота класса А, и люди должны об этом знать.

Определенный процент заключенных всегда будет употреблять героин, потому что в тюрьме скучно, и они делают все, чтобы избежать скуки.

Если они не могут выйти отсюда физически, то делают это в своей голове. Парни на антипсихотиках будут издеваться над ними, поэтому медсестры и офицеры проверяют их рот, чтобы убедиться, что они действительно проглотили лекарства и не «прут» их. И на самом деле большинство зэков рассчитывают на эти лекарства, поэтому у них есть повод взять таблетки, а не передавать их дальше. Если медикам не удалось за этим проследить, могут пострадать уже больные заключенные.

Одно лекарство от расстройства желудка очень популярно в тюрьме, потому что от его употребления и курения можно получить кайф. Субутекс, альтернатива метадону, также пользуется спросом. Он воздействует на определенные рецепторы в мозге. Обезболивающие, трамадол, что-нибудь на основе опиатов, бензодиазепины… Заключенные без ума от них. Я видел одного, который принял двадцать пять таблеток диазепина зараз. Наркотики уничтожают людей – просто взрывают им бошки в итоге. Но пока заключенные в состоянии наркотического опьянения – они находятся где-то еще, уносятся за пределы тюрьмы. Это помогает им забыться.

Зависимые – политически корректный термин для наркоманов. Но для меня он означает тех, кто все-таки может работать или в какой-то степени поддерживать свою жизнь, но у кого есть зависимость. Все мы к чему-то пристрастились. Я неравнодушен к мотоциклам, пиву Stones Bitter и бисквитам с кремом. Наркоман или торчок, называйте это, как хотите, – уже что-то другое. Я бы не назвал это выбором образа жизни, но для некоторых все может закончиться именно так – множеством тюремных сроков за кражи со взломом и грабежи.

В Форест-Бэнке у нас был один торчок, которому сделали операцию на глазу. Врач сказал мне: «Я выну ему глаз, загляну внутрь и вставлю обратно». В больнице была комната ожидания с телевизором, и предполагалось, что мы подождем его там.

«Да уж, – подумал я, – у нас тут собственный эпизод „Катастрофы”[36]».

– Но дело в том, – продолжал он, – что мне понадобится ваша помощь, причем дважды. Вы когда-нибудь видели, как наркоманы ведут себя при введении общего наркоза?

Мы не видели.

– Он будет драться. Я сделаю ему местную анестезию, потом дам веселящий газ. Считаем до десяти, ему повезет, если он дойдет до шести.

Нам пришлось его держать, когда он вдохнул. Парень напрягался и брыкался в течение нескольких секунд, а затем затих и вырубился.

Я никогда не видел ничего подобного тому, что произошло дальше. Зэк, должно быть, поднялся с койки на полметра. Он всеми своими ста пятнадцатью килограммами навалился на меня, врачи и медсестры бросились на помощь, когда – бам! – он отрубился. Доктор попросил нас зайти в конце операции, когда он позовет нас, чтобы снова надеть наручники.

Я наблюдал за операцией, и это было захватывающе. Мой коллега же «вышел подышать свежим воздухом». Док откинул голову нашего парня назад и хорошенько порылся в ней, извлекая глаз из глазницы, как маринованную луковицу на веревочке. Когда врач закончил и вставил глаз обратно, он попросил нас вернуться в палату. Наручники были надеты, и док сделал еще одно «предсказание».

– Мы бы вырубились на час от такого, – сказал нам доктор. – Но не этот парень. Он будет…

Вдруг Одноглазый валет[37] резко вернулся к жизни и стремительно выпрямился. Это было похоже на эпизод «Ходячих мертвецов». Черт побери, это заставило нас подпрыгнуть. Такие парни и делают тюремных офицеров особенно стойкими.