Глазами надзирателя. Внутри самой суровой тюрьмы мира

– Единственное, что я сделала неправильно, – сказала она, – не уволилась сразу с работы. Не знаю, зачем я явилась в то утро.

Он говорил ей, что это плохая идея, но она не хотела никого подводить – обычная тюремная история.

В 2017 году я опять встретил ее, доброе десятилетие спустя, снова в Бери, и мы снова выпили кофе. Теперь она снова работала медсестрой где-то в хорошей клинике, и они все еще были вместе – у них уже было двое детей, пяти и шести лет. Королева Кофейни и ее парень жили честно и никогда не оглядывались назад. И я безоговорочно на стороне Королевы Кофейни.

Никому не грозила опасность быть очарованным кем-то из персонала в Стрэнджуэйс, а в медицинском отделении была своя доля тупиц, от бесполезных до ленивых и совершенно безнравственных; некоторых будто собаки на помойке воспитали.

У нас был парень, Джейми Харгривз, который перевелся в медицинское отделение, нуждаясь в безопасном месте: в крыле А его избили банкой тунца в носке, обвинив в том, что он украл мобильник другого заключенного. Ему досталось так сильно, что он провел целую вечность в коме. Джейми стал одним из уборщиков в раздаточной. Будучи маленьким подразделением, мы оказывались в непосредственной близости от всех: психически больных, тех, кто проходил детоксикацию, педофилов, насильников и так далее, – поэтому было важно, чтобы заключенные, выполняющие эту работу, точно не причинили им вреда. Однажды я, дурачась, жонглировал там апельсинами, как и вы, и в шутку притворился, что бросаю один в Харгривза. Он дернулся – я имею в виду, дернулся, как могла бы дернуться уличная собака, если вы на нее замахнетесь.

– Что это значит? – спросил я другого уборщика, но он только опустил голову.

– Что происходит, Джейми?

Но он не собирался ничего говорить мне.

В конце концов другой уборщик указал мне на руки Джейми. Бывали дни, когда не чувствовал своих рук и ног, когда мышцы буквально кровоточили, но я никогда не видел ничего подобного. Рука Джейми была не просто в синяках, она почернела – ниже локтя – и пожелтела.

– Что, черт возьми, это такое? – спросил я.

Оказалось, что Биффо Бэкон – офицер, который не перемолвился со мной ни словом ни разу с тех пор, как я перевелся в медицинское отделение, – входил в камеру Джейми и бил его по руке. Он делал это почти каждый день с тех пор, как Харгривза перевели к нам.

Я спросил другого уборщика, почему он мне ничего не сказал.

– Он просил меня не делать этого, а я не хочу неприятностей, мистер Сэмворт.

Я был просто в ярости. Вскоре все стало еще хуже. Этот говнюк Биффо Бэкон снял ботинок и швырнул его в голову Джейми – а ведь это парень, который был в коме… Никто не сообщил об этом начальству. Другой уборщик сказал мне, что персонал, который видел это, смеялся. Поэтому я пошел к К. К. и заставил ее посмотреть на это. Она посмотрела и пришла в такой же ужас, как и я. Видел ли я, как это делает Биффо? Нет, я этого не видел. К. К. пошла и поговорила с менеджером, так что все расследование было, но не очень серьезное. Дело не вышло за пределы тюрьмы, но люди снова стали называть меня стукачом. Как-то раз я сидел в блоке с офицером, который отработал тридцать пять лет и уже собирался уйти в отставку, человеком, который мне нравился, и вдруг он ни с того ни с сего сказал: «Мы так не делаем». Я отвел его в камеру Харгривза. Это было нелегко, но я заставил Джейми снять рубашку – его рука все еще была фиолетово-желтой. Я спросил этого офицера, рад ли он, что наш коллега сделал это, и он не нашелся что ответить. Просто представьте, что этот избитый парень – один из ваших детей. Какое-то время обстановка в коллективе оставалась неприятной, а Биффо Бэкон остался безнаказанным.

15. Воздух, которым я дышу

Похороны никогда не бывают приятными, но идти на них в качестве сопровождающего с заключенным еще хуже, чем в одиночку. Ты никому там не нужен. Ты – враг. Я сопровождал заключенных четыре раза. Удачливые офицеры никогда не ходят на похороны. Из тюрьмы могут отпустить попрощаться только в случае смерти близкого родственника: ребенка, родителя, супруга или брата. Отпускать заключенных на похороны – это определенный риск, которого Министерство внутренних дел предпочло бы избежать.

У нас был один парень, которого с двух лет воспитывали дедушки, – и ему все равно не разрешили проводить дедушку в последний путь, даже несмотря на то, что капеллан настаивал.

Это показалось мне жестоким, и мне было очень жаль его, но, полагаю, иногда это может быть справедливым. У некоторых из этих ребят слишком много дедушек!