Глазами волка

Маэс выдохнул и обернулся. Он что-то искал за крышами домов. Наконец, он увидел, что искал. Повернулся, задрал хитон и выставил голый зад.

– Вот тебе! – рявкнул Маэс. – Вот!

Лик удивился, но не стал задавать вопросы. Маэса распирало. А когда человека распирает, он рано или поздно проболтается.

Маэс одернул одежду и зашагал обратно к улице. Лик спешил следом.

Они снова шагали через толпу. Маэс несколько раз почти начинал говорить, но так ничего и не сказал.

Наконец, Лик не выдержал.

– Если не хочешь, про представление можешь не говорить. Но так и не понял, кому ты зад показал, – сообщил юный невриец.

– Разумеется, Евдоксу, – ответил Маэс, – Кто же ещё у нас такого достоин…

– Он тебя как-то обидел?

– Хуже. Он меня оскорбил.

– Оскорбил, значит….

– Именно так.

– Почему же ты его не убил?

Лик спросил это настолько спокойно, что Маэс чуть не поперхнулся и надолго задумался. Пока он размышлял, Лик огляделся по сторонам и обнаружил, что они идут не к дому, а в другую сторону. Они шли через рыночную площадь к гонгам священной рощи.

– Он оскорбил меня случайно, – наконец, ответил Маэс, – Он знает много… а думает, что знает всё. То, что он сказал – это оскорбление только для скифа, а не для гераклейца. Нельзя мстить человеку за то, что он – не скиф.

– А если этот человек сармат?

– За сарматство мстить не надо. За это достаточно бить ногами.

Лик понял, что рано или поздно дойдёт до схватки между Евдоксом и Маэсом. И только один из них выйдет из этой схватки живым.

Хотя… нет, схватка не обязательно будет. Сейчас такое время, что один из них может погибнуть первым. В другом сражении с другим врагом. И тому из них, кто погибнет первым, можно сказать, повезёт.

– А что скажешь о Мелито? – спросил он. Скорее, чтобы сменить тему.

– Мелито… О ней не смей даже мечтать, – ответил Маэс.

– Ты её для себя присмотрел?

– Таких, как мы, она на завтрак ест, с чесноком и оливковым маслом.

Они обходили уже знакомый храм. Маэс забарабанил в дверь чёрного хода.

28

Уже знакомая голова энарея в обрамлении длинных волос показалась из-за двери.

– Маэс, – сурово изрёк Сагилл, – Почему ты не обратишься к богине, как это делают обычные люди? Ты её боишься?

– Я пришёл к тебе, а не к богине.

– Ты хочешь узнать будущее?

– Я хочу узнать правду.

– Ответ хороший. Заходи.

Они прошли в уже знакомую комнату. Ифито поднялась им навстречу.

Сейчас, когда Лик взглянул на неё во второй раз, ему сделалось не по себе. Конечно, это была не холёная загадочная Мелито. Но в обрамлённой рыжими локонами лице была привычная, степная прелесть, простая, как хлеб. Девушка двигалась без затей, как двигаются люди у себя дома, и было ясно, что она не притворяется.

Но Маэс на неё даже не смотрел.

– Что ты видишь в будущем про исход следующего представления.

– Если бы я видел исход, – ответил энарей, – Я бы не ходил и не делал ставки. А я это делаю. Ты сам видел меня на трибунах.

– Я уже спрашивал, всегда ли ты выигрываешь?

– Не всегда. Иначе было бы слишком просто. Все бы ставили, как я – и никто ничего не выигрывал.

– Я слышал, что иногда ты проигрываешь.

– Я спрашиваю у богов, и поступаю, насколько я их понимаю.

– Получается, сами боги не знают исход поединка.

– Разумеется. Боги нередко спорят друг с другом.

Маэс усмехнулся.

– Получается, Евдокс осведомленней богов.

– Он подсказал тебе, на кого ставить.

– Он хочет, чтобы я лёг во втором бою.

На этом месте даже Лик начал понимать, о чём идёт речь.

– Ты это сделаешь? – осведомился Сагилл.

– Я должен это сделать, – сказал Маэс, – Но я не могу это сделать.

– Есть шанс, – заметил Сагилл, – что тебя и так во втором бою положат.

– Ты знаешь этот город… – продолжал Маэс, – Они смотрят ночное представление, потому что хотят видеть, как нас рвут. Если я лягу, меня разорвут. Я слишком много выигрывал. Я понимаю, в чём дело, понимаю. Им надоело, что я побеждаю. Они хотят, чтобы я упал. Они всю жизнь лежат в грязи, их всю жизнь копытами топчут. Они не верят, чтобы кто-то не падал.

– А что, есть кто-то, кто не падает?

– Я пока не упал.

– Даже боги падают, Маэс, – сказал Сагилл, – ты тоже знаешь эти легенды. Я не буду делать гадание. Я и так знаю, что тебе сказать.

– Что говорят боги, эраний?

– Какое тебе дело до их слов?

– Что говорят боги? – Маэс сжал кулаки, – Отвечай! Или дай мне спросить самому?

– Почему тебя так волнует второй бой? Тебя могут положить и в первом. Ты сам знал, что идёшь на смерть. И вообще, разве смерть – не твоя работа?

Маэс полез в кошель на поясе и швырнул монету на стол.

Сагилл поднял её, быстро глянул и положил на место.

– Можно я посмотрю? – осведомился Лик.

– Для того и достал.

Лик поднял монету. Она была ему незнакома. На одной стороне – безбородый юноша, на другой – орёл терзает дельфина.

– Здесь какая-то тайна? – осведомился Лик.

– Ничего тайного. Это понтийская монета. А на ней – то, что нас ждёт! Они сделают с нами то же, что с этим дельфином.

– Ты думаешь, это помешает твоему выступлению? – осведомился Сагилл.

– Я не хочу гибнуть на арене, – ответил Маэс, – я хочу гибнуть в бою. Но если меня растопчут – я не доживу до войны… Спроси богов, энарей! Спроси богов!