Глазами волка

Откуда ни возьмись, показался Килон. Он щурился на палящее солнце и, как всегда, еле тащил ноги.

Последовали дежурные приветствия.

– Что-то взрослые не спешат подходить, – заметил Маэс.

– Дурная примета, – ответил Килон, – нехорошо говорить с тем, кто будет на ночном представлении.

– А с его другом? – Маэс указал на Лика.

Килон сощурился.

– А этот участвует? – спросил он.

– Он смотрит.

– Хорошо. Может, кто и заговорит…

– На кого ты поставил?

– На тебя, разумеется.

– Смотри, я могу и не справиться.

– Весь Херсонес знает – ты будешь победителем или мёртвым.

Лик поморщился. Лучше бы этот город знал меньше…

– Скажи, о чём идёт разговоры, – продолжал Маэс, – А то мой друг совсем их жизни выпал.

– Известно, о чём. Скифский царь прислал гонца.

– Не посольство?

– Нет, гонца. Магистрату, лично в руки. Скифы якобы тайна просят вернуть земли у крепостей восточного берега. Царь Палак, похоже, пока не привык к большим городам. На рынке ответ старого Фенонса узнают ещё раньше, чем в Новой Столице.

– И что ответил магистрат?

– Что если с предками Палака были заключены договоры, то пусть он их покажет. С тех пор прошло много лет, появились новые колонии, и царства уже не там, где раньше.

– Значит, договоры, – усмехнулся Маэс. – И на чём он их писал – на бычьих шкурах?

– У вас, скифов…

– Не надо называть меня скифом!

– У вас, скифов, есть свои буквы, – как ни в чём ни бывало, повторил Килон, – Про невриев не знаю, поэтому и не говорю. Я ваши буквы читать не умею, но на нормальные они не похожи. А раз буквы есть, вы ими на чём-то писали ещё в глубокой древности. Вот.

Маэс тревожно задумался.

– Лик, прошу, поговори с ними ты, – наконец, сказал он.

– Зачем?

– Чтобы они не подумали, что я прячусь.

– Что мне отвечать, если у меня спросят, на кого им поставить? – спросил Лик.

– Пусть ставят на кого хотят.

Лик дожевал лепёшку и последовал за Килоном. Маэс остался сидеть у печки, мрачный, как гранитные скалы. Наверное, сам старый басилевс Фенонс не размышлял о судьбах города так напряжённо, как этот ликантроп, изгнанный из царства, где и так был чужим.

Чтобы отвлечься, Лик осведомился, куда пропал Ихневмон.

– Как всегда – выясняет!!

34

Стоило им отойти под другой навес, и взять ещё лепёшек, с сыром, луком и колбасками, – как они тут же оказались среди разговора.

Все, кто подошёл, были постарше. Лик опознал того самого стражника, что не желал пускать его в город. Ещё несколько бородатых лиц были похожи на те, что он видел за столом у Евдокса.

– Много вас, волков, в городе развелось, – заметил тот, что был стражником, – Кругом рыжие головы.

– Разные люди живут в городе, – как можно осторожней ответил Лик.

– Сегодня ночью посмотришь. Все рыжие придут, узнаешь, как вас много.

– Я так думаю, – сказал другой, сухонький и старый, с большим родимым пятном, прикрытым клочковатой бородой, – что сейчас по городам всяких невриев и прочих скифов намного больше, чем на их родине. За молодых воинов хорошо платят… кхе-кхе… как всегда перед большой войной.

– А ты, Оронт, на Маэса поставил? – осведомился стражник.

– Деньги мне мои и так пригодятся, – ответил Оронт, – А вот посмотреть приду. Люблю скифские зрелища.

– Я слышал, на Маэса дают один к пяти.

– Кто против него?

– Никто не знает. Но один к пяти, а к вечеру будет один к шести… Такие ставки, бывает, ведут к краху.

– Не страшно, – Орест шевелил высохшими пальцами, – Я же ничего не поставил. Это ты беспокойся о молодом волке, мне на него наплевать. Пусть ему хоть шею сломает. В городе полно людей на замену. Даже волков полно. Вон, один с нами сидит, – он повернулся к Лику, – Скажи, невриец, он уже тебя тренирует?

Невриец чувствовал себя странно. Рядом с этими взрослыми, грузными людьми, пусть даже многих из них уже тронула старость, он чувствовал себя совсем небольшим. и даже обнажённые руки казались совсем тонкими. Но это только добавляло уверенности. Прохладный ветерок словно похлопывал его по обнажённому торсу, а пылающие рыжие волосы казались языками пламени, что вырываются из клокочушей от напряжения головы.

– Вы говорили о скорой войне, – отозвался он..

– Говорил, да.

– Как думаете, с кем она будет?

– Все со всеми передерутся, очевидно же. Ты что, там, в Меотии, жил с завязанными глазами?

– Я никогда в жизни не был в Меотии, – Лик произнёс это с таким выражением, словно не побывать в Меотии – это главное дело его жизни, – Я рос в степи. А бывал в Новой Столице, и новых крепостях, до самых Песчаных Мысов.

– А, ну у вас в степи это не так заметно. А у нас – людей много, земли мало. И среди людей, бывает, рождаются волки. Нужны новые пашни, новые города, новые покупатели. Быть войне, да. Все передерутся, вот увидишь.

– Как по вашему, город будет воевать с Палаком?

– Что Палак с нами будет воевать – это точно, – произнёс старик, – а насчёт города я не уверен. Это же свободный город, тут у каждого своё мнение. Кто-то, может быть, и не прочь жить под скифским царём. Живут же меотийцы с фригийской династией.

– Я под скифами жить не буду, – заявил стражник.

– Жить не будешь. А придёт приказ открыть ворота – вот и откроешь.

– Приказа нет.