Глазами волка

– Когда царь Палак поставит шатёр у ворот, вам будет не до распрей, – заметил Лик, – Каждое копьё окажется на счету и даже дети вроде Ихневмона пойдут носить камни. Я не хочу связывать себя обещаниями и служить непонятно кому. Если нужен телохранитель – вот он я! А если нужно с поручениями куда-то пойти – извините, не для того мы рождены скифами.

– Ты слишком мало жил в городах, – заметила Мелито, – А может, у вас, скифов, просто города слишком новые… Очень скоро ты увидишь, что жизнь здесь не такая, как тебе хочется. Да, скифы враждуют с сарматами в привольных степях. Но намного сильнее их ненависть внутри нашего города. Ещё сильнее – ненависть друг к другу тех, кто кормит их и даёт им оружие. А самая страшная ненависть бывает между людьми из одной семьи. Войны между городами – ничто по сравнению с войной родичей. Когда ссорятся брат с братом, или тётка с племянницей, они не обмениваются посольствами, не заявляют требований, не кидают копьё. Они изводят друг друга, день за днём и месяц за месяцем. И даже когда кто-то умирает, ненависть остаётся. Словно пожар, она перекидывается на другого члена семьи.

– Кто тот, кого вы ненавидите?

Глаза Мелито сделались жёсткими и сверкающими, как драгоценные камни.

– Тебе пока не положено это знать, – прошептали тонкие губы.

– Зачем же вы меня позвали?

– Ты милый. Я хотела немного объяснить тебе нравы нашего города. Чтобы ты не потерял головы, пока ищешь своё место.

– Я слышал, – заговорил Лик, – прошлый царь скифов, Скилур, чей сын недостоин такого великого отца, жаловался, что никогда не овладеет гераклейской примудростью, потому что слишком поздно начал учиться. Я даже не мечтаю сравниться с ним в доблести. Но в скромности – могу. Я никогда не пойму ваших хитростей, прекрасная Милето. Слишком поздно начал учиться.

– Тебе их понимать и не нужно, – девушка отвела взгляд, – Их поймёт тот, кому ты будешь служить.

– Я бы хотел служить городу. Если нужно служить городу под началом Евдокса…

Девушка не слушала.

– Скажи, – произнесла она после небольшой паузы, – а не слышал ли ты чего-то интересного от своего друга? Например, насчёт второго раунда.

– Даже если и слышал, вы не успеете поменять ставку.

– Так что ты слышал?

– Я ничего не слышал. Маэс был расстроен, в смятении… Он не мог решиться.

– И что он решил?

– Он мне не сказал.

– Даже он не сказал, он что-то решил. На такой бой не идут, если не принял решение.

– Да, но я не знаю его решения.

– Он мог, скажем, проговориться.

– Этого не случилось.

– Но ведь ваш царь Палак тоже не говорил тебе, что собирается захватить Херсонес. И ты, тем не менее, в этом уверен.

– Я это знаю, потому что это неизбежно. Палак – больше не варварский вождь, а царь. У царства должен быть выход к морю. Иначе это не царство, а что-то сарматское.

– Почему тогда Палак не захватит Ольвию? Или какой-нибудь из наших малых городов. К примеру, Калимен. Или его не устраивает то море, что в Калимене?

– Я знаю, что этот человек лишён чести. Он может напасть куда угодно. На Климену. На Херсонес. На Ольвию. Но я сейчас в Херсонече. И Херсонесу нужно, чтобы я его защищал. Со временем вы поймёте! Но будете уже в рабстве!

– Не бурли, волк. Всё закончилось. Царь Палак уже не нападёт на Ольвию.

– Вы говорите уверенным голосом, – Лик чувствовал во рту горечь, – Похоже, вы и так знаете о том, что происходит в степи, намного лучше, чем меня.

– Совсем чуть-чуть больше. На одну вещь. Царь Палак не станет захватывать Ольвию, потому что он её уже захватил. Вчера, пока вы с приятелем валялись в подвале, армия царских скифов вошла в город. Сам Палак зарезал лошадь на ступенях храма Дельфиния и разместился в старом дворце Скила. Свободного города Ольвии больше нет, он часть державы царя Палака.

38

Лик взглядывался в её глаза. Но они не дрогнули. Всё такие же глубокие, тёмные, чуть насмешливые.

Похоже, Милето говорит правду. Или хотя бы верит в то, о чём говорит.

– Откуда вам это известно? – пробормотал юноша.

– Видишь, волк, и от женщины польза бывает.

Мелито сделала рукой незнакомый жест. Молчаливая девочка подошла к Лику и протянула ему чашу.

– Что? – не понял Лик.

– Выпей, милый, выпей.

Юный невриец принюхался. Судя по аромату, это было тёмное вино. Похоже на вино, что подавали на пиру, но запах отличается. Наверное, другой сорт.

– Я не пью неразбавленное, – сказал Лик.

– А почему говорят, что пить неразбавленное – это скифский обычай?

– Неразбавленным пьют мёд. Это другое.

– Боишься, что соплеменники прикончат, как Скила и Анахарсиса?

– Боюсь впасть в безумие и не вернуться.

– Разве вы, скифы, не впадаете в безумие, когда плясать у костров?

– Такое безумие нам привычно. И за нами присматривают жрецы, чтобы душа не улетела слишком высоко.

– Я попрошу Сагилла за тобой присмотреть.

– Сагилл сейчас занят. Прошу, расскажите мне про Ольвию!

– Разбавь ему, – приказала Мелито. Когда она говорила с рабыней, голос у неё становился холодным и непреклонным. Казалось, каждое слово было выковано из металла.

Девочка поднесла кувшин и долила воды. Кубок чуть заметно потяжелел, но вино по-прежнему казалось густым, словно кровь.