Глеб Белозерский

Батый выдержал срок и принял князей на седьмой день. Сперва принял всех сразу, а потом каждого по отдельности. Подарками остался доволен, хотя и проявил сдержанность. Каждый из русских князей получил из рук хана специальную ханскую грамоту - ярлык на княжение.

Принял Батый и маленького Глеба, сопровождаемого Григорием Меркурьевым. Сказал не слишком дружелюбно:

- Говорят, ты сын ростовского князя Василька. Того самого, что не пожелал мне служить.

- Я совсем не помню отца. Мал был, когда его не стало, - ответил Глеб так, как его научили. - Теперь у меня только ты отец, великий хан.

Батый остался доволен таким ответом и даже изобразил подобие улыбки на жирном лице.

- Коли считаешь меня за отца, маленький русич, найду тебе невесту. Только подрасти, стань взрослым.

Глеб растерялся от таких слов и не нашел, что ответить. Те, кто учили княжича разговаривать с ханом, не могли предугадать такой поворот разговора. Выручил Глеба Меркурьев.

- Княжич растерялся от радости, великий хан. Безгранична твоя милость.

- А я узнал тебя, русич, - сказал Батый, вглядевшись в Григория.

- Я выполнил твое повеление, великий хан, - сказал сотник и низко поклонился.

Русичам было разрешено находиться в ханской столице в течение недели. Они посетили базары, увидели изобилие товаров, привезенных сюда из Средней Азии, Кавказа, Крыма. Батый старался торговать со всем миром. Побывали русичи на конных состязаниях воинов, преодолевавших препятствия: рвы, частоколы, брустверы. Одно из таких состязаний почтил своим присутствием сам хан Батый с пышной свитой. И видели русичи полонян, угнанных со своих насиженных мест в рабство, слышали их жалобы на голодное существование, жестокое обращение надсмотрщиков. Среди полонян были строители, плотники, ремесленники, землекопы, пастухи.

Один из невольников, назвавшийся Петром, рассказал:

- Бегут из бусурманского полона людишки, частенько бегут. Да разве легко достигнуть дома родного, когда до него сотни верст. И впереди голая степь, ни жилья, ни живой души. Если поймают беглеца ханские люди, засекут до смерти или бросят на растерзание дикому зверю…

Караван вышел в обратный путь. Плыли против течения, гребцы налегали на весла. Обратный путь затянулся. В последний момент к каравану пристал Бурхан, сдавший всю собранную дань и пополнивший свой отряд несколькими новыми людьми.

…Снова потянулись дни учебы - чтение рукописных текстов, чистописание, решение арифметических задачек, уроки священного писания. Иеромонах Ириней излагал мальчику события библейской истории. Его сменяла мать - инокиня, рассказывавшая об истории дома Рюриковичей.

Однажды на очередное занятие с младшим сыном монашествующая княгиня не пришла, осталась в своей келье. Глеб хотел было побежать к матери в монастырь Спаса. Но Ириней остановил его.

- Не беспокой мать, княжич. У ней великое горе.

- Какое горе? - стал допытываться Глеб.

- Дедушки твоего, князя Михаила Всеволодовича Черниговского не стало, - ответил Ириней.

- Как не стало? Он умер? - продолжал допытываться Глеб.

- Спросишь потом у матери, - уклонился от ответа иеромонах.

Не своей смертью ушел из жизни черниговский князь. Выплакав слезы по отцу, инокиня Марфа, осунувшаяся, постаревшая, сникшая, вышла к сыновьям вместе с владыкой Кириллом.

- Молитесь, сыны мои, за упокой души раба Божьего, убиенного великомученика Михаила, деда вашего.

- Дедушку убили? За что? - спросил Глеб.

- Он оставался твердым приверженцем православной веры. И поэтому не захотел, не смог выполнять языческие обряды, которые требовали ханские люди.

В домовом храме провели поминальный молебен. Служил сам владыка Кирилл. После поминальной службы инокиня Марфа подошла к старшему сыну и сказала ему:

- Тебе, Борисушка, надо отправляться в Чернигов и поклониться праху деда, высказать соболезнование его близким. Ты ведь теперь взрослый. Пятнадцать годиков тебе стукнуло.

Хотела еще добавить княгиня - скоро женим тебя, Бори-сушка. Да удержалась: не время говорить о женитьбе.

Борис не стал возражать матери, только попросил позволения взять с собой в качестве спутников надежных людей. Решено было взять Антипу Евлампиева и нескольких воинов для личной охраны.

О гибели князя черниговского Михаила в Орде было известно от приезжих купцов и от удельных князей, побывавших в Сарай-Бату и заезжавших на обратном пути в свою волость.

- Непременно напишу житие великомученика Михаила, - решила инокиня Марфа и поделилась своим намерением с владыкой Кириллом.

- Похвальное намерение, матушка. Бог в помощь, - сказал поощрительно владыка.