Глиняные книги

Вместо клиньев, черточек, треугольников, полукружий на плитках были начертаны какие-то странные фигурки, напоминающие детские рисунки, сделанные неумелой рукой. При богатой фантазии можно было в них разобрать деревья, контуры птиц, очертания рыб и животных. Но всякий, кто поставил бы под сомнение такое толкование, был по-своему безусловно прав. Только изображения людей — самые крупные из рисунков, имевшихся на плитках — были четкими и определенными, маленькие же фигурки казались совершенно загадочными.

В ту пору началось поголовное увлечение восточными древностями. Пользуясь этим, жулики нередко сбывали незадачливым коллекционерам под видом подлинных вещей всякие подделки. Жертвой таких фальсификаторов сделался известный в свое время любитель древностей Роинов, потративший солидную сумму на приобретение «месопотамских» вещей. Как доказал М. В. Никольский, они имели такое же отношение к древнему Двуречью, как саквояж, в котором их доставили…

Это, наделавшее шум, происшествие заставило ученых с большой осторожностью относиться ко всякого рода новым, неизвестным коллекциям. По поводу багдадских древностей не было двух мнений. «Грубая подделка», — твердили ученые. Известный французский ассириолог Менан, которому были посланы фотоснимки с этих табличек, безапелляционно изрек:

— Фальшивка. Таких письмен нет и не может быть.

И лишь один М. В. Никольский взял на себя смелость доказать, что и коллекция, и таблички — подлинные. Что же касается замысловатых рисунков, то некоторые из них М. В. Никольский расшифровал. Но, главное, он доказал, что они представляют собой древнейшую форму шумерийского письма. Из него впоследствии развилась известная уже науке письменность.

Статуя Гудеи, правителя Лагаша. На коленях — надпись, сообщающая о строительстве храма.

Это было замечательным открытием ученого, прозорливо видевшего дальше всех своих собратьев по профессии.

— Багдадские таблички бесценны для науки, — говорил М. В. Никольский, — ибо они древнее всех других наших документов.

Древнейшие шумерийские изображения и письмена, из которых, как доказал М. В. Никольский, впоследствии образовалась клинопись.

Прошли годы. При новых раскопках были обнаружены аналогичные таблички. Правота М. В. Никольского, который первый показал значение так называемого линейно-иероглифического письма, стала очевидной для всех.

В трудных условиях жил, работал и творил М. В. Никольский. Но враждебное отношение реакционных кругов не погасило в нем неукротимого творческого духа. Он неутомимо трудился над развитием русской ассириологии, публиковал всё новые исследования, выступал на археологических съездах, всячески популяризировал свою горячо любимую науку.

Таблички М. В. Никольского познакомили нас с одним из народов древней Месопотамии — шумерийцами. Но это был не единственный народ, населявший Двуречье. По соседству с ним, а затем на его территории жило много других народов. Каждый из них имел свою историю, культуру, свой язык. Но все они, как и шумерийцы, писали на табличках, точь-в-точь таких, какие изучал М. В. Никольский.

Возникает вопрос: где, когда и кем были найдены эти таблички? Как их научились читать? И что еще, кроме табличек, обнаружили археологи, производившие раскопки в Месопотамии?

Об этом будет рассказано в следующих главах.

Глава вторая Поиски Ниневии

Загадочные холмы

Возвращаясь летом 1820 года из поездки по Курдистану, Клавдий Джемс Рич остановился в Мосуле. Этот молодой человек не упускал ни одного случая поближе познакомиться со страной, в которую его забросила судьба в качестве представителя Ост-индской компании. Он знал, что в Лондоне высоко оценят его подробные донесения о природных богатствах Ирака, полезных ископаемых, экономике, быте и нравах туземцев. Для его дальнейшего продвижения по службе было бы весьма полезно собрать подробные сведения о Мосуле и его окрестностях. Они бы очень пригодились фирме, которую он представлял.

А фирма была солидная, известная во всем мире. Она имела свой флот, свою полицию, свой суд и своих шпионов. В ее руках была сосредоточена вся торговля со странами Индийского и Тихого океанов.

Очень рано заправилы Ост-индской компании обратили внимание на удивительные способности Клавдия Джемса Рича. С непостижимой легкостью он усваивал любые языки и, кроме множества европейских, в совершенстве владел арабским, персидским, сирийским, древнееврейским, и даже читал китайские иероглифы.

Понятно, что такой человек был неоценим для компании, которая имела дело с людьми Востока, говорившими на самых разных языках. И Рича привлекли на службу, когда ему едва минуло шестнадцать лет.

Что же заинтересовало его в Мосуле и заставило там задержаться на несколько месяцев?