Глиняный мост

Стадион был в шести или семи километрах от дома, и обычно мы ехали домой на метро, но Генри заставили идти пешком, ну а заодно и нас. Когда кто-то из нас что-нибудь натворит, отвечать вроде как приходилось всем. И вот мы бредем по Принсесхайвэй.

– Ты вообще зачем судью-то толкнул? – спросил я.

– Да он все время мне на ногу наступал – а у него шипы стальные.

Потом Рори:

– Ну а все апельсины зачем было сжирать?

– А затем, что знал: тебя, мудака, тоже пешком отправят.

Майкл:

– Эй!

– Ой да, извиняюсь.

Но в этот раз он не стал ерничать и пояснять свое извинение, и, кажется, в тот день мы все почему-то были довольны, хотя скоро нам предстояло увидеть начало распада: даже Генри, блевавшему в сточную канаву. Пенни опустилась рядом на колено, а над ней раздался голос нашего отца:

– Вот они, блага свободы.

Откуда мы могли знать?

Мы были стая Данбаров, без всякой тревоги о завтра.

Питер Пэн

– Клэй? Не спишь?

Ответа не последовало, но Генри знал, что брат не спит. Про Клэя было известно, что он почти всегда бодрствует. Если Генри и удивился, то зажегшейся лампочке у кровати и тому, что Клэй решил заговорить:

– Ты как?

Генри улыбнулся.

– Щиплет. А ты?

– Больницей воняю.

– Чудная миссис Чилман. А оно здорово жгло, то, чем она нас намазала, а?

Клэй почувствовал горячую каплю где-то на скуле.

– Но лучше, чем денатурат, – ответил он. – Или Мэтьев листерин.

До этого немало всего произошло.

Гостиную прибрали.

Рыбу и птицу удалось уговорить остаться.

На кухне мы услышали историю подвигов Генри, и к нам зашла миссис Чилман из соседнего дома. Она пришла подлатать Клэя, но Генри оказалось нужнее.

Впрочем, сначала на кухню; прежде всего Генри должен был все объяснить, и на этот раз он дал понять больше, чем сказал: он говорил о Шварце и Старки с его девицей, и теперь уж не был столь жизнерадостным, как и я. Я-то, строго говоря, готов был швырнуть об пол чайник или угостить Генри тостером по башке.

– Что ты сделал?

Я не мог поверить ушам.

– Я думал, ты у нас из умных – такого можно было ждать от Рори.

– Эй!

– Да, – заметил Генри. – Прояви немного уважения.

– На твоем месте я бы сейчас не начинал.

Тут я поглядел еще и на сковороду, отиравшуюся на плите. Пустить ее в ход было несложно.

– Что, в конце концов, у вас там было? Они тебя отмудохали или переехали грузовиком?

Генри потрогал порез едва ли не любовно.

– Ну ладно, слушай. Шварц и Старки – клевые ребята. Я их попросил, мы выпивали, и потом…

Он перевел дыхание.

– …ни тот ни другой не вкупались, так что я полез к девице.

Он поглядел на Клэя и Рори.

– Ну знаете, та, с губищами.

Ты имеешь в виду с бретелькой от лифчика, подумал Клэй.

– Имеешь в виду с титьками? – уточнил Рори.

– Ее.

Генри радостно кивнул.

– И? – спросил я. – Что ж ты сделал?

Вновь Рори:

– Титьки у нее как сдобные булочки, у этой телки.

Генри:

– Как ты сказал? Булочки? Ни разу такого не слыхал.

– Вы, блин, закончили?

Генри и ухом не повел.

– Лучше, чем пиццы, – заметил он.

Господи боже, у них с Рори пошел какой-то разговор о своем.

– Или пончики.

Рори хохотнул, потом серьезно:

– Гамбургеры.

– А картошку берешь к ним?

– И колу.

Рори хихикнул: он хихикнул!

– Кальцоне.

– Это еще что такое?

– Господи Ии-с-сУсе!

Они оба все еще лыбились, а у Генри по подбородку побежала кровь, но я хотя бы привлек их внимание.

– Мэтью, не пыли! – сказал насмешливо Рори. – Это ж, сука, лучший разговор у нас с Генри за хер знает сколько лет!

– Если не вообще.

Рори глянул на Клэя.

– Славно перетерли.

– Так.

Я поднял руку, указывая между ними.

– Как ни жаль прерывать вашу дискуссию о пиццах, бургерах, кальцоне и ваше общее увлечение парой булочных…

– Видишь?! Булочных! Даже Мэтью не устоял!

– …но я бы не прочь узнать, что за хрень случилась с Генри.

Генри же теперь мечтательно смотрел куда-то в сторону раковины.

– Ну и?

Он моргнул и очнулся.

– Что «ну и»?

– Что там было?

– А… ага…

Он собрался с силами.

– Ну, в общем, знаешь, они бы меня бить не стали, так что я подошел к ней – а я был уже довольно под балдой – и собирался, образно говоря, прихватить за прелести.

– Ага? – заинтересовался Рори. – И как оно было?

– Не знаю – я замешкался.

Генри погрузился в мысли.

– А потом?

Генри, полуусмешливо, полуугрюмо:

– Ну, она видела, что я хочу сделать.

Он проглотил слюну и снова почувствовал все те минуты.

– Так что она четыре раза дала мне по яйцам и три раза по роже.

Тут невольный выкрик «Иисусе!»

– Да… уж она мне, блин, выдала.

Рори взбудоражился больше прочих:

– Ты слышишь, Клэй? Четыре! Вот это настрой! Не то что твои жалкие два-раза-по-яйцам.

Клэй рассмеялся в голос.

– И потом, – наконец продолжил Генри, – проверенные Старкер и Шварц прикончили меня – тут уж им пришлось.

Я изумился.

– Зачем?

– Разве не ясно?

Генри без выражения ответил:

– Переживали, что будут следующими.

* * *

Снова в спальне, уже сильно за полночь, и Генри внезапно садится в кровати.

– Твою мать, – ворчит он. – Я уже протрезвел, пойду пригоню машину.

Клей со вздохом скатывается на пол.

На улице дождь как призрак, сквозь который можно пройти. Высыхает, едва коснувшись земли.