Глиняный сосуд

Весь день она ни с кем не разговаривала. Ходила то и дело в реанимацию. Даже медсестра Ольга Геннадьевна, которая и сама не отличалась расторопностью, заметила изменения в поведении врача.

— Что-то наша Елена Николаевна сегодня рассеянная, — все как один соглашались медсестры.

Дело было для нее нешуточным. Впервые произошел сбой системы «предварительного заключения», обнаруженной еще на третьем курсе института.

Во время экзамена пожилому преподавателю на глазах у комиссии стало плохо с сердцем, и студентка, мгновенно поставив диагноз, провела реанимационные действия.

Миф о непогрешимости «дара» процветал в царстве Гиппократа, до тех пор, пока медицинский представитель Еременко не отказался умирать на столе. Смерть как будто про него забыла. Не пришла во время нештатной ситуации при установке кардиостимулятора. Не появилась, когда открылась язва в желудке.

— Теперь инфекция, — думала Елена, вращая чашку по блюдцу. — Может быть, ошибка во времени? А как быть с колбами? Профессор просто так слова на ветер не бросает. «Я словно Стамбул разорван на части проливом…»

Она встала с кресла, подошла к столу и, открыв блокнот, набросала краткий план. Во-первых, дождаться результатов посева. Во-вторых, подключить специалистов из других отделений. В-третьих, в случае двухсторонней пневмонии, сделать трансплантацию легких. Потом немного подумала и вычеркнула третий пункт.

Допив кофе, кардиолог взяла стетоскоп и вышла из ординаторской. Подошла к сестрам на пост и дала указания, мол, как только придут анализы Еременко, срочно ее найти. Те кивнули.

— Игорь Васильевич, там мать Еременко просит разрешения пройти к сыну, — доложила медсестра Руслана. — Пустить?

— Руслана, ты знаешь правила лучше меня, — повернувшись к ней лицом, сказал реаниматолог. — Никаких посещений. Все вопросы к лечащему врачу.

— Хорошо, Игорь Васильевич.

Руслана подошла к стеклянной двери и, сделав небольшую щель, сказала матери:

— Извините, но к нему нельзя. Не беспокойтесь, он под присмотром. Давайте пакет. Я посмотрю, что можно, а что нельзя.

— Ну, пожалуйста, позвольте хоть на секунду пройти к нему!

— Врач не разрешил.

— Вы мать?!

— Мать, но это ничего не меняет.

— Ну, пожалуйста!

— Нет, — повысив голос, сказала Руслана и, взяв пакет, закрыла дверь.

Бледная женщина осталась стоять в длинном пустом коридоре. После бессонной ночи, проведенной в дороге, лицо ее осунулось и напоминало неглаженную сорочку.

— Мы ведь можем больше никогда не увидеть сына живым, — твердила она сбивчивым голосом сосредоточенному на ночной дороге мужу.

Отец зашел в квартиру первым: в его зрачках отразились разбросанные вещи, незакрытый кран в ванной, ошметки сухой глины на ковре. В зрачках матери стояла тень Кати.

— Вы не подскажете, где Елена Николаевна? Я — мама Максима Еременко.

Медсестра подняла голову и ответила:

— Где-то тут ходит. Видела ее совсем недавно. Походите по палатам. А, так вон она идет!

Женщина сразу кинулась к врачу.

— Елена Николаевна, здравствуйте. Скажите, как Максим? В реанимацию меня не пускают.

— Здравствуйте. Состояние тяжелое, но стабильное.

— А он хоть в сознании? — догоняя врача, спрашивала женщина.

Елена Николаевна остановилась.

— Давайте отойдем в сторону.

Они зашли за колонну.

— В общем, мы начали капать антибиотики. Ситуация очень тяжелая, но будем надеяться на лучшее.

— Это все его бывшая жена. Представляете, уже сплетни идут, что мой Максим ее бросил. Вы представляете? Вы бы знали, как он переживает! Не ест, не спит толком. Что-то все время бормочет под нос, записывает.

— Езжайте домой, выспитесь, — сказала врач спокойно. — Позвоните завтра.

— Вот, возьмите, — прошептала мать, протягивая сухой рукой несколько смятых купюр.

— Нет, не возьму, — сказала Елена Николаевна, отказываясь от денег. — Езжайте.

Был уже вечер, когда медсестра Зоя вклеивала в истории болезней результаты анализов. Дойдя до Еременко, она посмотрела на страницу с назначениями и крикнула напарнице, делающей уколы:

— Ольга Геннадьевна, там Еременко нужно антибиотик поставить внутривенно. Отнесите в реанимацию.

— Сейчас уколы доделаю и отнесу, — отозвалась та из палаты.

Ольга Геннадьевна прошла в процедурную, взяла из шкафчика банку с антибиотиком, капельницу, бинт, промывку и, положив все на поднос, направилась в реанимацию.

Как только двери лифта закрылись, из ординаторской, потягиваясь, вышла Виктория и подошла к подруге Зое.

— Все тихо?

— Да, Вик, все тихо.

— Покурить не хочешь сходить?

Зоя призадумалась:

— Да, пошли, но только в клизменную комнату.

— Мне без разницы. Угостишь сигаретой? Забыла купить.

Зоя, потрепав карманы белого халата, проверила, на месте ли пачка и ключи. Потом допила кофе и поспешила за Викой.

— Что это ты сегодня на дежурство осталась? — спросила Зоя, разгоняя дым руками. — Вроде бы не твоя смена.

— Дома делать нечего, а тут и время скоротаешь, и хоть какую-никакую копейку подработаешь. Я возьму парочку?

Зоя кивнула и искоса посмотрела на подругу:

— А может быть, из-за него?

— Из-за кого? — пряча четыре сигареты в карман, спросила врач.