Глинка. Жизнь в эпохе. Эпоха в жизни

Луиджи Дзамбони специализировался на операх своего друга — известного и блистательного Россини. За проведенные в России 20 лет Дзамбони показал практически все, что композитор сочинил к этому времени. Помимо популярных опер — «Золушка», «Севильский цирюльник», «Сорока-воровка», «Итальянка в Алжире», в их репертуаре значились неизвестные тогда «Танкред», «Моисей» и совсем редкие «Эдуард и Кристина», «Зельмира», «Торвальдо и Дорлиска», «Удачный обман» и др. Всего прозвучало около восемнадцати сочинений, то есть почти половина его оперного наследия. Только в 1829 году состоялось 12 (!) премьер.

В Петербурге труппа имела успех. Одоевский отмечал в прессе: «Замбони актер, каких мало: мы не знаем еще ни одной роли, в которой бы талант его и искусство не являлись во всем блеске»[132]. Глинка, как и Одоевский, находился под большим впечатлением от их спектаклей. Среди постановок Дзамбони были не только комедийные, но и серьезные. Он показывал, в том числе, последние произведения Россини в новом драматическом стиле. Особое уважение «аристократов духа», включая Глинку, вызвала постановка «Дон Жуана» Моцарта. Спектакль настолько впечатлил Мишеля, что он изъявил желание познакомиться с певцами.

Как бы могла произойти эта встреча?

Скорее всего, посредником стал Михаил Виельгорский, который с 1828 года был членом комитета Дирекции Императорских театров. После очередного оперного представления граф с Глинкой поздравляли артистов.

Добродушный и учтивый Виельгорский представил Мишеля:

— Наш лучший музыкальный талант — Мишель Глинка.

Демонстрируя хорошее владение итальянским языком, Глинка разговорился с известными исполнителями — Марколини, Боттичелли, примадонной Фреццолини, Софией Шоберлехнер, итальянкой, выросшей в Петербурге. Первым басом значился Доменико Този, позже, в 1832 году, он перейдет в Русскую труппу и будет петь на премьере «Руслана и Людмилы» Глинки.

Освободившийся от службы Глинка много времени проводил с артистами в салонах Виельгорского. Он подолгу беседовал с Леопольдо Дзамбони[133], сыном руководителя Итальянской труппы. Композитор, выпускник Болонского музыкального лицея, он обучался у знаменитого педагога, контрапунктиста падре Станислао Маттеи. Школу Маттеи прошли многие выдающиеся музыканты — Сарти, долго работающий в России, Моцарт, а затем Россини и Доницетти, две «суперзвезды» оперного мира. Такая «родословная» впечатляла.

В контракте Дирекции Императорских театров Леопольдо значился как репетитор и капельмейстер. Согласно должностным обязанностям Лео разучивал партии вместе с солистами и хористами, отрабатывал ансамбли и координировал их звучание с оркестром, то есть был вторым по значимости лицом после дирижера. Хорошо знавший театр, Лео сочинял для профессиональных голосов и с успехом управлял театральными постановками.

Глинка был впечатлен его мастерством и вскоре после знакомства договорился с ним об уроках композиции.

Тяга к сочинительству усиливалась с каждым годом, но Мишель оставался недоволен собой. Сочинения для фортепиано ему давались легко, но это были скорее записанные импровизации. В романсах он нашел свой путь, но все же это была музыка для аматеров. А вот инструментальная музыка пока вовсе не получалась. Он активно пробовал, нащупывал ходы в симфонической музыке, но без теоретических знаний двигаться сложно. За это время в копилку черновиков добавился замысел Струнного квартета D-dur^{192}, Сонаты для альта и фортепиано (d-moll)^{193}. Написаны две партитуры в модном тогда жанре — Увертюры g-moll и D-dur^{194}. А еще его преследовали мечты об опере и симфонии, самых сложных и престижных жанрах.

Глинка давно искал «своего» педагога по композиции[134]. Как и в других сферах музыкального искусства, обучение композиции в России происходило частным образом — брались уроки у известных маэстро. Специализированных институций, где бы обучали всем музыкальным специальностям, в России еще не существовало. Правда, отдельные структуры для подготовки музыкальных «кадров» были, но они чаще предназначались для низших сословий. В Придворной певческой капелле обучали певчих, которые затем должны были здесь же работать. При театральном училище готовили артистов балета, оперы и драмы. Но данные институции не подходили аристократу.

Одоевский и Виельгорский уже давно мечтали об открытии в Санкт-Петербурге консерватории, наподобие Парижской, появившейся в 1795 году. Но этого придется еще ждать более тридцати лет…

А пока Михаил Глинка был в восторге от своего учителя. Наконец-то он нашел профессионального маэстро, который был способен научить законам композиции.

Школа Дзамбони-младшего включала три направления:

первое — изучение правил контрапункта;

второе — изучение особенностей оперных голосов с правилами их использования в оперной музыке;

третье — изучение всех типовых арий и сцен, установленных в оперном итальянском театре.