Глинтвейн для Снежной королевы

Через час Лера позвонила, и рука Маруси забрала поводок. Упирающийся Артист был силой затащен в квартиру.

Зеркало

Ровно через три дня Лера после утреннего выгула Артиста просунула ногу в закрывающуюся дверь.

— Ладно, заходи, — распахнула дверь Маруся.

Лера обошла ее квартиру — такая же планировка, как у них дома. Заглянула на всякий случай и на балкон.

— Его нет, — сказала она, сбросив сандалии и устраиваясь в кресле с ногами.

Маруся села в кресле напротив, захватив спицы и клубок шерсти.

— Знаешь, кто такой тролль? — спросила она.

— Нет.

— О господи, — покачала головой Маруся. — А кто такая Баба Яга, леший и кикимора?

— Нет. Перестань заговаривать мне зубы. Ты обещала рассказать, где твой ребеночек.

— Твои родители ненормальные. Что они тебе читают на ночь? — спросила мама Муму.

— Детскую энциклопедию.

— Тролли — это маленькие человечки, которые живут под землей или в корнях деревьев. Похожие на чертенят. Можешь представить себе чертика?

— Нет.

— Ну ладно… — задумалась Маруся и перестала набирать петли. — В прошлом году мы с тобой смотрели ночью фильм. Твои родители уехали отдохнуть, а бабушку срочно вызвали на какие-то съемки.

— «Иствикские ведьмы», — кивнула Лера.

— Нет. Это было в те же выходные, вспомни. Три новеллы. Одна из них о девочке и коте. К девочке ночью приходил маленький человечек в шапочке с бубенцами и пил ее дыхание. А родители думали, что зло исходит от кота.

— Похожий на крошечного клоуна?

— Точно. Это и есть тролль.

— Ну и что? — нетерпеливо заерзала Лера, потом улеглась, свесив ноги через подлокотник кресла.

— Обычно тролли бывают злые. Я не слышала о добрых троллях. И вот однажды один злой тролль сделал страшное зеркало.

— Как же, интересно, он его сделал? Где он взял серебро? Гальваника — вещь сложная!

— Что? — нахмурилась Маруся.

— Мне папа читал, как делают зеркала. Стекло покрывают серебряным напылением.

— Короче, у него все было — и серебро, и гальваника! — повысила голос Маруся. — Не сбивай меня несущественными мелочами!

— Да уж! — хмыкнула Лера.

— В этом зеркале все доброе и прекрасное уменьшалось до минимума, а все плохое в человеке, все злое выпирало в устрашающих размерах.

— Как это? — заинтересовалась Лера. — Как в кривых зеркалах?

— Вроде того, только в кривом зеркале у тебя просто искажаются части тела, а у тролля было зеркало, в котором искажается душа. Все плохие поступки выпирают, а сам человек за ними становится безликим и незаметным. А так как у всех людей есть что-то плохое…

— У меня нет, — перебила Лера.

— Так не бывает.

— Бывает, — настаивала девочка.

— Ладно, — задумалась Маруся. — Если я сейчас тебе докажу, что и у тебя бывает в душе что-то не совсем хорошее, ты дашь мне досказать? Не будешь перебивать?

— А причина, по которой мама водила меня к психиатру, считается?

— Нет, — покачала головой Маруся. — Конечно, нет. Интим — вещь неприкосновенная.

— Ну, тогда ладно.

— Ты сделала кое-что не совсем хорошее, когда рассказала маме о том, что услышала в роддоме. Когда я схватила кресло и… короче, когда я чуть не прибила твоего папу креслом.

— Ничего я не говорила маме! — возмутилась Лера.

— А кому ты это говорила?

— Только бабушке, — честно ответила девочка.

Маруся закрыла глаза.

— Ну и что? — взвилась Лера. — Она же мне рассказала, как развивается человеческий зародыш, и про аборт. И я сказала…

— Ты права, — перебила Маруся, — совершенно права, когда не понимаешь плохого в своих поступках. Ты еще слишком мала для этого.

Они замолчали, настороженно подстерегая взгляды друг друга.

— Что там было дальше с зеркалом? — первой нарушила молчание Лера.

— Оно разбилось на миллионы мелких осколков, и даже больше, чем на миллионы.

— На триллионы?

— Да. И даже больше.

— На биллионы?…

— На такое количество, которое трудно определить. Оно разбилось на мельчайшие кусочки, величиной не больше песчинки.

— Почему оно разбилось? — спросила Лера.

— Потому что злой тролль поднял его над землей, зеркало не выдержало отраженного в нем зла и разлетелось на кусочки. Но не исчезло. Его крошечные осколки летают везде. Если попадут в глаз к человеку, то все.

— Что? — прошептала Лера.

— Он начинает видеть все только в дурном свете. Только плохое в людях.

Маруся встала, прошлась по гостиной, посмотрела на себя в зеркало. Стала боком и провела рукой по опавшему животу.

— Мой ребенок умер, — сказала она. — Он где-то там, за зеркалом… — Маруся протянула ладонь и прижала ее к стеклу. Потом отняла и смотрела, как ее влажный отпечаток исчезает постепенно, словно его засасывает зазеркалье.

— Сейчас ты будешь плакать? — спросила Лера.

— Нет, — покачала головой Маруся. — И не собираюсь. Бог дал, как говорится, бог взял.

— А тот ребенок, который умер, когда я родилась, он тоже мальчик? — продолжала Лера.

— Да. У меня тоже тогда был мальчик. Почему ты спрашиваешь?

— Значит, их двое в зазеркалье, — спокойно констатировала Лера.

Женщина у зеркала нашла глазами отражение девочки и внимательно посмотрела ей в лицо:

— Еще вопросы будут?

— Да, но я промолчу, — опустила глаза Лера. — Ты сама придумала про зеркало?