Глиссандо

— Ты взял похожую, но тебе было просто.

— Ты слеп, звездочет, — тихо усмехается Артур, слегка мотая головой, а потом переводит взгляд на отца и слегка щурится, — Просто я был готов идти ей на уступки, ты же пытался подмять.

— Два разных подхода, и два таких разных исхода.

— И кто виноват в исходе, которому автор ты? Я говорил, что у тебя не получится ее сломать и подогнать под себя. Мария не пальто, но ты меня никогда не слушал.

— В конечном счете, ты оказался прав.

— Тогда почему моя семья должна была расплачиваться за твои ошибки?

— Наверно я хотел вернуть частичку того времени. Думал, что если Ирис будет со мной, я смогу приблизиться к Марии.

Богдан громко фыркает, а потом подается вперед и выплевывает неожиданно яростно. От веселья не осталось и следа…

— То есть ты сдал моего отца клану, потому что хотел получить себе в постель иллюзию?!

Артур переводит взгляд на сына. Не могу его прочитать, но работает он, как лучшее успокоительное. Богдан отгибается обратно, негодует и кипит, но отворачивается. Слушается его. Уважает. Я вижу это, наверно первостепенно потому что сам никогда не уважал, а боялся. Чувствую разницу кожей.

— Я пытался все исправить, — тихо признается отец, глядя на Богдана, — Это была моя ошибка, и я хотел ее исправить.

— Я знаю, — отвечает за сына Артур, снова приковывая внимание отца, — Ты много заплатил, чтобы что-то изменить.

— Я не мог допустить, чтобы твои дети погибли. Прости меня.

— Я тебя прощаю. В конце концов ты подтолкнул меня к понимаю вещей.

— О чем конкретно речь?

— Звездочет…клана больше нет. Точнее не так. Я — это клан.

Отец отгибается на стуле назад, явно ошарашенный услышанным, Артур же слегка улыбается. Пожимает плечами. Пусть мы и не понимаем абсолютно ничего из того, о чем идет речь, но обращаемся в слух. Сейчас обсуждается что-то максимально важное — это очевидно.

— Ты убил их всех…ты…Безликий? Последний самурай…

— У меня не было другого выхода. Либо так, либо они бы убили мою семью.

— Но откуп…

— Ты заплатил откуп, и я тебе, конечно, благодарен, но как там было? Не обгоняй, если не уверен? Сто раз же тебе говорил, думай, прежде чем что-то сделать.

— Как ты вообще выбрался из порта?!

— Ты договаривался не с тем. Акихико — мой брат. Моя семья. Я вырос с ним.

— Вы друг друга ненавидели!

— Знаешь, как проще всего определить крысу, Звездочет? Говоришь подозреваемым разные вещи, и чья информация покажется — тот предатель. Мы с Акихико решили, что кланом управлять гораздо проще, если они думают, что мы враждуем. Сети шире.

— Безликий отрубил ему голову. Мне это известно.

Артур опускает глаза, поглаживая длинными пальцами что-то золотое, пару раз кивает и хмурится.

— У него нашли большую опухоль в мозгу. Неоперабельную. Акихико просил меня даровать ему смерть по всем законам, а не жалкую погибель под капельницами. Он так хотел, и я сделал это для него. Меньшее, что я мог, в ответ на все, что он для меня сделал. За то, что спас мое сердце…

С нежностью он смотрит на Ирис, которая слегка улыбается. Этот взгляд пробирает, если честно, до мурашек. Потому что она его любит. Предано, сильно, вечно. Он взамен любит ее еще больше. Так необычно видеть что-то подобное. Мне всегда казалось, что такой любви уже не бывает. А вон оно как, да? Под градами пуль теплится что-то настолько волшебное. Странная штука — жизнь…

— Я этого не делал, Артур, — тихо шепчет отец, и Артур смотрит уже на него, но холодно. Безучастно.

— Тогда объясни мне еще кое что.

Повернувшись к столу, Артур подходит ближе и останавливается рядом с Мариной, как Богдан ранее. Только если от сына она не отгибалась, от него непроизвольно и тут же сделала это. Артур имел странную, давящую своей силой энергетику, и он пугал. Не только Марину, к слову, но и нас с Мишей. Тем не менее притягивал…Я жадно разглядывал каждую черту его лица, ловил каждое слово. Тихое, мерное, спокойное. И чем дальше все закручивалось, тем больше схожестей я находил по крайней мере в злости. Она злилась, по-настоящему злилась, также. Тихо, но тем более ярко это ощущалось нутром.

Тем временем на стол ложится телефон, Артур медлит пару мгновений, а потом нажимает на круглую, большую кнопку, и разрушает меня на миллион частей. Я ведь слышу ее голос…

— Привет! — наспех говорит Амелия, — Я знаю, что не звоню тебе обычно, и вообще…эээ…

— Амелия, что случилось?

— Короче…эм…тут такое…эээ…

— Амелия!

— Пап, у меня проблемы, — она тяжело дышит, словно сейчас расплачется, а в голосе Артура тут же появляется страх.

— Что случилось?! Где ты?!

— Я пока в Москве, но я сейчас уезжаю в Рязань. К тебе. Можно?

— Что за вопросы глупые?! Что происходит?!

— Я…давай я приеду, и мы…мы обо всем поговорим, хорошо? Ты можешь меня встретить? Это очень важно. На половине пути. Вообще, можешь лучше сейчас выехать?

— А ты на чем едешь? — тихо интересуется, она вздыхает и словно хмурится.

— На машине. Эм…поймала…типа попутка.

— Амелия, я…

— Пап, пожалуйста, не сейчас! Это бордовая копейка. Просто встреть меня. Пожалуйста.

— Амелия, мне все это очень не нравится. Я приеду за тобой сам и…