Глюк

Спектакль прошёл несколько раз, музыка всем, кроме самого поэта, понравилась (Метастазио счёл её «варварской»), но никаких надежд получить постоянный пост при венском дворе у Глюка тогда не было. После затяжной войны за императорский престол и вследствие начатых Марией Терезией государственных и административных реформ траты на капеллу, театр и всевозможные развлечения были ощутимо урезаны. Монархиня очень любила музыку и сама в юности была хорошей певицей, но, как рачительная хозяйка, предпочитала экономить на том, что считала не самым важным. Поэтому, подышав венским воздухом и убедившись, что больших перспектив здесь нет, Глюк решил вернуться к Минготти.

Летом 1748 года братья Минготти со своими артистами оказались вместе в Дрездене, а затем вновь разъехались в разные стороны. В сентябре Пьетро Минготти привёз свою труппу в Гамбург, и здесь в её составе случились важные изменения. Как сообщала одна из местных газет от 3 октября, «столь знаменитый своим музыкальным искусством г-н Глюк является теперь капельмейстером вместо г-на Скалабрини, который поступил на службу к датскому королю»[33]. Прежний капельмейстер, Шайбе, был отправлен в отставку, к которой сам давно склонялся, но не бросал службу из-за финансовых затруднений. Скалабрини возглавил датскую королевскую капеллу и созданный в 1749 году Королевский театр, а Шайбе остался в Копенгагене в качестве учителя музыки королевской семьи, организатора концертов, журналиста, переводчика и просветителя.

В Гамбурге к труппе Минготти присоединились, в числе других артистов, давние знакомые Глюка — Марианна Пиркер и Тереза Помпеати, приехавшие из Лондона. С Марианной и её мужем, скрипачом и композитором Йозефом Францем Пиркером (он на некоторое время задержался в Лондоне), Глюк дружил, и благодаря этому в переписке супругов тех лет иногда упоминается его имя — каждое такое упоминание ценно, поскольку собственно глюковских документов этого периода не сохранилось. Из Гамбурга труппа двинулась привычным маршрутом в Копенгаген, куда прибыла в ноябре.

В любом коллективе обычно складываются не только деловые, но и сугубо личные отношениями труппа Минготти не была исключением. До сих пор мы ничего не говорили о романтических увлечениях нашего героя — просто потому, что ничего конкретного о них не было известно. Но Глюк никоим образом не являлся суровым аскетом. Постоянно общаясь с молодыми, нередко красивыми певицами и танцовщицами, он, очевидно, заводил романы то с одной, то с другой, и эти романы вовсе не были платоническими. В ноябре 1748 года он сблизился с очаровательной певицей Гасперой Беккерони — она выступала в амплуа субретки в комических интермеццо, дававшихся между актами серьёзных опер, и пользовалась заметным успехом у публики (среди её пламенных поклонников был английский посол в Гамбурге Джон Сирил Вич). Красавица заразила Глюка венерической болезнью, от которой он излечился лишь в декабре, но последствия остались с ним на всю жизнь (похоже, по этой причине у него не могло быть детей). Марианна Пиркер писала мужу 3 декабря 1749 года из Копенгагена о случившейся на её глазах скандальной истории, упоминая о том, что датская королевская чета решительно предпочла в роли солистки-буффа добропорядочную жену нового капельмейстера Скалабрини, Грацию Мелини, а легкомысленная Беккерони попала в немилость. «Мне кажется, это справедливо, поскольку она разрушила здоровье бедного Глюка, — сообщала Марианна. — Если бы Вич знал об этом, он бы [неразб.] те сто марок, которые он платит ей каждый месяц. Неплохо было бы поставить его в известность, но только определённо не нашими усилиями. Будь осмотрителен, хотя я очень хотела бы отомстить за Глюка»[34]. Впрочем, уже через пару недель Марианна резко изменила своё мнение: «Я тысячу раз сожалею, что написала тебе о болезни Глюка. Бога ради, никому ничего не говори, у меня есть на то причины. Ему уже значительно лучше»[35].

Несмотря на этот крайне неприятный инцидент, Глюк отнюдь не порвал все отношения с Беккерони, и в письме Пиркеру просил его приобрести для певицы золотые часы с бриллиантами на сумму в 20 дукатов. Деньги были подарены ей, как ни странно, супругой посла Бича, и Глюк просил ничего не сообщать об этом подарке послу. Вич в том же 1748 году был отозван в Лондон, и Беккерони пришлось искать себе нового состоятельного покровителя.