Глобалия

Марта задрала свой топ и гордо приподняла ладонями груди с еще заметными швами от протезов. В Глобалии подобное хвастовство стало обычным делом и уже никого не шокировало.

— Раньше ты тоже была очень даже ничего, — сказала Кейт и выпрямилась.

Обиженная Марта снова втиснула грудь в обтягивающий топ и пожала плечами.

— Очень на тебя похоже, — пробурчала она, — ты-то сама нисколько не изменилась. Такая же дохлая интеллектуалка.

В Анкоридже Марта так по-дружески поддразнивала Кейт. Теперь между ними не было ничего общего, кроме прошлого.

— А ты? — спросила Кейт, которая теперь немного освоилась, но так до конца и не разгадала тайну Мартиного преображения. — Расскажи, что ты делала все эти годы.

— Я? Ну, ты же знаешь, из какого я теста, — сказала Марта и хлопнула в ладоши, снова вызывая слуг, чтобы те принесли кофе. — Меня и тогда интересовал только шоу-бизнес, песни да фильмы. Так что, как только нас выпустили из Анкориджа, я быстренько свалила сюда, в Лос-Анджелес.

— К матери?

— Еще не хватало. Моя мамаша теперь просто старая развалина. Нет, просто так приехала, и все. Сначала я поселилась на Таксон-драйв у своего приятеля-гитариста. Он помог мне немного освоиться в здешних местах. Ты куришь?

Марта вытащила пачку табаку и листок бумаги.

— А здесь это не запрещено? Разве тут не безопасная зона? — спросила Кейт.

— Надо же, ты действительно нисколечко не изменилась. Ничего не запрещено, если у тебя есть средства. К тому же я-то курю вовсе не табак.

При этих словах она достала из ящичка коричневый шарик и начала медленно подогревать его на огне.

— Чтобы тебя не смущать, я сегодня буду курить только разрешенную травку. Видишь, тут написано: «Конопля. Сертифицировано глобальной монополией психотропных средств». И подпись генерального прокурора. Ты же не хочешь быть святее самого папы?

Кейт молча наблюдала, как ее подруга скручивает косяк.

— Короче, я обосновалась в Лос-Анджелесе. И тут до меня доходит, что делать-то я ничего не умею. Здесь, чтобы пробиться, надо или петь, или идти в актрисы. Певица из меня никакая. А у артисток жуткая конкуренция. И, опять-таки, мода против меня: сейчас всем подавай женщин с большим будущим. Девчонке со свеженькими щечками и тугой попкой здесь ничего не светит.

Она курила свою сигаретку и попутно отпивала большими глотками красное вино.

— Режиссеры тут ни при чем. Я с ними много раз об этом говорила. Стоит им взять на роль девчоночку вроде тебя, потом хлопот не оберешься. Антипедофильские ассоциации скажут, что фильм пропагандирует сомнительные вкусы, феминистки возмутятся, что женщинам навязывают элитарные, а то и фашистские ценности: юность, красоту и естественное здоровье. Начнут протестовать профсоюзы хирургов, потому что их хотят оставить без работы. Короче, молодежь никому не нужна. Публика к этому привыкла. Большинству нравится искусственная красота. Старухи, одним словом.

Кейт согласилась-таки выпить бокал красного вина и слегка опьянела. Язвительная Марта с задорным блеском в глазах снова смешила ее, как когда-то в Анкоридже.

— И ты решила от них не отставать?

— Не раздумывая. Можешь мне поверить. Начала я, естественно, с носа. Говорят, тут нужно как минимум три операции, чтобы получилось то, что ты хочешь. Потом я в первый раз прооперировала грудь, а дальше понеслось: глаза, губы, накладки на бедра, выравнивание зубов, наращивание ногтей и всякие ненужные вещи вроде фальшивых шрамов, как будто мне вырезали аппендицит и варикозные вены. Когда действительно хочешь сойти за зрелую женщину, мелочами пренебрегать нельзя.

— И после всего этого ты начала сниматься?

— У меня уже четыре фильма! — гордо объявила Марта. — Причем два из них — самое жесткое порно. Кстати, со своим парнем я познакомилась на съемках.

— Он что, имеет отношение к кино?

— Ни малейшего. Просто снимали мы вон на том пляже. Видишь киоск с мороженым? Вся история крутилась вокруг него. По сюжету я шла по пляжу и подходила к киоску. Продавец был высокий брюнет, по регистрации турок или перс, что-то в этом роде. Дело кончалось, как ты понимаешь, совсем не мороженым...

— И вы снимаете такие вещи вот так, посреди улицы?

— Здесь всем на это наплевать. Главное — не перекрывать движение.

— А... твой парень?

— Сидел у себя дома, вот на этой самой террасе, и смотрел на нас в бинокль. Когда мы закончили, он спустился и пригласил меня зайти к нему пропустить по стаканчику. В общем, в тот день с мороженым мне явно не везло...

И они обе прыснули со смеху, как озорные школьницы.

— А чем он занимается?

— Всего и не упомнишь. Я стараюсь особенно не вникать. Он из очень известной семьи. Ну и, кажется, приторговывает кое-чем помаленьку.

А потом, выбросив маслянистый окурок, добавила:

— Кстати, ты-то мне еще ничего не рассказывала про свои любовные дела.

Кейт ненадолго задумалась, глядя куда-то вдаль. Мысли ее покачивались, словно меланхоличные верхушки кокосовых пальм на берегу океана. Под действием вина стыдливость отступила, и, позабыв об осторожности, девушка поведала подруге свою историю.