Глобальные, региональные и национальные тенденции развития экономики России в XXI веке. Избранные труды

В экономической литературе рассматривается в основном природная рента, за счет которой живет современная Россия. Но не меньшее значение имеет финансовая рента, которая позволяет США, ЕС, Великобритании, Японии, Швейцарии эмитировать материально не обеспеченную валюту, скупаемую другими странами в качестве мировой. Технологическую ренту получают США, Япония, ряд стран ЕС, Израиль. Миграционная рента в США связана в основном с привлечением высококвалифицированных специалистов (до 70% мужчин – мигрантов из Индии и Европы уже имеют высшее образование), а в России – с низкой оплатой неквалифицированных гастарбайтеров. Социально-экологическую ренту получают страны, не соблюдающие международные экологические и социальные стандарты. Интеграционно-географическая рента может дать большой доход России при условии освоения Севморпути и новых транспортных, логистических, таможенных технологий.

Необходимо показать, что рента не обеспечивает устойчивое развитие экономики. Россия, благодаря ренте, заняла второе место в мире по числу долларовых миллиардеров, но не входит даже в первую полсотню по качеству жизни и первую сотню стран по условиям ведения бизнеса.

В статье А. В. Орлова существенно уточняется содержание общесоциологических понятий – способ производства, общественно-экономическая формация (ОЭФ), надстроечные отношения. Эти ключевые для марксизма понятия были необоснованно изъяты из обращения в 90-е гг. ХХ в. Политэкономия в названии кафедр вузов была переименована в «экономическую теорию», как будто другие кафедры экономического профиля теорией не занимаются. А. В. Орлов справедливо отмечает, что производственные отношения объективны, не отстают и не опережают развитие производительных сил, а воздействуют на них через надстроечные механизмы. Вполне соответствует позиции Н. А. Шапиро положение А. В. Орлова о том, что долговременное поведение людей определяют не только экономические, но и соцально-психофизиологические факторы, а всестороннее развитие индивида – смысл и цель жизни, экономического развития.

В то же время нельзя согласиться с концепцией А. В. Орлова, что в инновационной экономике «все больше людей занято предоставлением различного рода услуг и все меньшее – в сфере реального сектора экономики». Это характерно для нынешнего рентно-долгового, а не для еще не наступившего социально-инновационного капитализма. Реальное производство было, есть и будет основным способом увеличения общественного богатства. Сфера услуг не вытесняет реальную экономику, а интегрируется с ней, поскольку фирмы все большую часть доходов получают от послепродажного обслуживания, ремонта, модернизации, утилизации продукции, обучения персонала и т. д. Возрастание роли услуг в ВВП во многом объясняется сверхвысокой доходностью спекулятивных финансовых (годовой оборот ценных бумаг, в основном не обеспеченных реальными активами, превысил в мире четыре квадрилиона долларов), рекламных и других, часто стимулирующих потребление ненужных для развития личности и вредных для экологии престижных товарных знаков.

Включение в ВВП доходов от нерациональных услуг делает его малопригодным для измерения реального общественного богатства. Хеджевые и денежные фонды в основном оперируют в теневом секторе без лицензий, регулирования и банковского надзора. Саммит G8 в июне 2013 г. принял антилиберальные решения о глобальном регулировании финансовых потоков и практической отмене банковской тайны, что должно изменить всю архитектуру рынка у с л у г.

Основные положения статей Н. А. Шапиро и А. В. Орлова согласуются друг с другом и соответствуют проблематике новой политэкономии, обозначенной в публикациях В. Т. Рязанова [1] и Д. Ю. Миропольского [2], интеграции экономической и других социальных наук в междисциплинарную социоэкономику [3], использующую не только сугубо экономические, но также социологические, психологические, политологические методы.