Глобальный капитал. В 2-х тт. Т. 1

ⁱ В этой связи особенно важно диалектически воспринять подход к свободе Ж.П. Сартра, писавшего, что человек «обречен на свободу», будучи созданием, которое должно принимать решения и выбирать. Как таковой он в своем действии, направленном на другого человека, всегда ограничивает его. Более того, дать что-то другому, пишет Сартр, значит взять его в плен (Sartr J.P. L’etre et le neant. Paris, i957. Р. 298-299, 3i3; эти положения творчески прокомментированы Т. Ярошевским в его книге «Личность и общество» (М.:, Прогресс, i973. С. 220)). На наш взгляд, здесь Сартр очень точно отразил связь индивидов в мире отчуждения, личной и вещной зависимости. Задача же социального освобождения в том как раз и состоит, чтобы действие, идущее навстречу другому человеку, не порабощало индивида, но раскрепощало его личностный потенциал, тем самым позитивно освобождая его. Эти интенции отчасти были характерны и для самого Сартра, который в «Критике диалектического разума» уже ставил задачу преодоления буржуазного индивидуализма и абстрактной субъективности (см.: Sartr J.P. Critique de la raison dialectique. Paris, i968. P. П0-И3; см. также: Ярошевский Т. Личность и общество. М.: Прогресс, i973. С. 79).

мире отчуждения (чем больше его сила, власть, богатство и т.п.), тем менее свободны все те, с кем он вступает в деятельностные отношения и, опосредованно (как раб своего статуса, собственности), он сам.

Поясним еще раз эту противоестественную для обыденного сознания связь. В условиях отчуждения, когда человек человеку - волк, индивид, как мы заметили выше, не обретает себя благодаря возможности принимать решения, свободно действовать, но оказывается «обречен на свободу». Свобода оказывается его роком и наказанием, ибо в мире отчуждения любое действие превращает и самого человека, и его окружение в функции, в рабов отчужденных сил (товаров, денег, бюрократических структур). Покупая товар или «делая деньги» вы превращаетесь в объект [товарного, денежного фетишизма], становитесь функцией своей собственности, вещей, капитала. Вы должны жить и поступать по отношению к себе и к другим так, как от вас требует ваша собственность, капитал, ибо иначе вы нарушите законы мира [отчуждения], в котором живете, и этот мир быстро выкинет вас на обочину (тема протеста человека против навязываемых обществом законов и логики действий, чуждых человеку, идущих вразрез с его интенциями любви, дружбы, солидарности, является ключевой в подлинном искусстве - от критического реализма до экзистенциализма: творчество Бальзака и Толстого, Достоевского и Камю тому непосредственное подтверждение). Тем самым человек, повторим, любым своим [потенциально свободным] действием в мире отчуждения превращает себя и другого в раба [чуждых человеку социальных сил].

Итак, формальное равенство прав в условиях рынка и представительной демократии, формальная свобода от оказывается необходимым, но далеко не достаточным условием освобождения человека. Более того, ограниченность негативной свободы подталкивает нас к пониманию того, что преодоление этих рамок, первые шаги социального освобождения должны быть связаны с поиском таких категориальных определений (в теории) и, главное, ростков таких отношений в жизни, которые бы:

(1) снимали, диалектически отрицая, но вместе с тем сохраняя все достижения «негативной свободы»;

(2) создавали простор для неповторимого индивидуального развития человека, не подчиняя его внешним унифицирующим условиям;

(3) обеспечивали такую систему взаимодействия индивидов, когда рост свободы, самореализация неповторимых качеств одного не ограничивает, а расширяет возможности свободного развития всех других.

Таков первый (но не единственный и не самый существенный) блок «требований» к отношениям и к категории свободы, рождаемый анализом противоречий капиталистического миропорядка и либеральной теории.

«Позитивная свобода»:

от познания необходимости к социальному творчеству (к критике теории либерализма)

Поиск в жизни ростков таких отношений освобождения, о которых мы говорили выше, окажется возможным только тогда, когда мы овладеем теми особыми методологией и теорией исследования реальности, которые помогают увидеть в жизни то, что большинство не замечает (подобно тому как телескоп и микроскоп позволили увидеть буквально над нашими головами и под нашими ногами миры, ранее не виданные никем). Для этого нам предстоит вооружиться (пока как гипотезой) теорией освобождения как ассоциированной деятельности людей, не только познающих необходимость (в частности, закономерности истории.}, но и, на этой основе активно воздействующих на нее (творящих историю)³¹⁰.

Такой подход к проблеме свободы, акцентирующий внимание прежде всего на сознательном творении истории, восходит своими корнями к классическому марксизму³¹¹, являясь вместе с тем последовательной критикой и сталинизма, и либерализма.