Глобус 1976

стыковке были выполнены безукоризненно. Наконец-то специалисты с облегчением убрали со столов

толстые тома инструкций, составленных на случай возникновения «нештатных» ситуаций в ходе

сближения и стыковки кораблей. Но еще многие тома остались: в них дальнейшая программа.

ОТСТУПЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ: СТЫКОВКА

Космос полон неожиданностей. Поэтому любой корабль здесь может оказаться как ожидающим

помощи, так и спасателем. А раз так, то, значит, и стыковочные устройства должны быть

универсальными, пассивно-активными, или, как говорят специалисты, андрогинными. Однако до сих

пор в космосе использовались системы, состоящие из штыря с механизмами выдвижения и

стягивания у активного корабля и приемной воронки — конуса — у пассивного.

Для создания андрогинной системы все требовалось начинать почти с нуля, заложив в основу

единые конструкционные принципы. После взаимных консультаций и изучения различных вариантов

за основу была принята система, разработанная нашими специалистами еще в шестидесятых годах

для стыковки «Союза» с орбитальной станцией «Салют». Она понравилась американским

специалистам, и они предложили использовать ее при разработке нового устройства.

Главный элемент стыковочного агрегата — кольцо с тремя лепестками, расположенными по

окружности. Если кольцо выдвинуто, то корабль активный, втянуто — пассивный. При стыковке

кораблей лепестки «переплетаются» друг с другом, оставляя в центре «цветка» люк диаметром в 80

сантиметров для перехода космонавтов.

Хотя принципиальная схема стыковочного узла и была общей, каждая страна конструктивно

решала ее по-своему. Так, например, амортизация кораблей в «Союзе» осуществлялась

электромеханически, а в «Аполлоне» — гидравлически. Поэтому получилось так, что в них не было

ни одной одинаковой детали, за исключением, конечно, взаимодействующих элементов, размеры

которых,были тщательно согласованы.

Была и другая трудность, вовсе исключавшая стыковку, — атмосфера кораблей. При создании

кораблей советские и американские конструкторы шли различными путями. В «Союзах» космонавты

дышат обычным воздухом при нормальном давлении. Американцы же, начиная с первых своих

кораблей «Меркурий», использовали чистый кислород. Эту атмосферу унаследовали и корабли

следующих поколений. Но кислород создавал опасность пожара на борту корабля от малейшей искры.

И хотя американские специалисты понимали выгодность применения обычного воздуха, сделать они

ничего не могли: прочность «Аполлона» при повышенном давлении оказалась бы опасна малой.

Пришлось оставить атмосферу разреженного кислорода.

В таких условиях при переходе из корабля с большим давлением атмосферы в другой у

космонавтов, как у водолазов, быстро поднимающихся с глубины, может возникнуть болезнь,

связанная с быстрым выделением растворенного в крови азота, — десатурация. Избежать ее можно

только медленным, в течение многих часов, снижением давления. Можно, чтобы удалить из крови

азот, дышать несколько часов чистым кислородом. Но это неудобно, так как на такое «шлюзование»

уходит много времени. А для аварийной ситуации и вовсе неприемлемо. Поэтому американцами был

создан переходной модуль-шлюз со смешанной атмосферой. А чтобы полностью исключить

десатурацию, давление на «Союзе» перед стыковкой снижалось почти на треть и становилось таким

же, как на высоте трех километров, а содержание кислорода повышалось. Оно становилось вдвое

больше, чем на Земле, и для перехода из корабля в корабль теперь требовалось всего полчаса.

СХЕМА СОВМЕСТНОГО ПОЛЕТА

„АПОЛЛОН" — „СОЮЗ"

(К очерку Ю. Коптева «Экспериментальный полет

17 ИЮЛЯ. ОРБИТА

К этой встрече на орбите космонавты готовились около трех лет. Поэтому вполне понятно было их

желание скорее увидеть друг друга. Дональд Слейтон взялся за рукоятку люка и потянул ее на себя.

— Давай, Том, входи же наконец! — нетерпеливо воскликнул Леонов, когда в переходном тоннеле

показался Стаффорд. Леонов признался потом, что ему очень хотелось хлопнуть его по плечу — жест,

которым на Земле всегда заканчивались тренировки, — но тут была невесомость, и Стаффорд от

такого дружеского приветствия мог улететь обратно.

Стаффорд протянул Леонову руку и гостеприимно пригласил:

— Проходите, пожалуйста!

— Нет, пожалуйста, к нам, — возразил Кубасов.

Советские и американские космонавты обнялись. И опять, в который раз за этот день, в залах

Центров управления раздались аплодисменты. И вот мы видим на экранах телевизоров Леонова,

Кубасова, Стаффорда и Слейтона в орбитальном отсеке «Союза». Как на семейной фотографии, они

сидят, тесно прижавшись друг к другу. Сейчас они действительно единая семья, живущая и