Глоток адреналина (СИ)

Аккуратно положил руку ей на шею, притянул к себе, касаясь ее лба своим, смотрит в глаза, не отводит.

— Спасибо тебе, но оставить тебя я больше никак не могу, — и вправду не мог. Она его обнимает здоровой рукой.

— И ты меня прости, — тихо проговаривает. За что ей извиняться? Ей и вправду не за что просить прощения. От него пахнет машинным маслом и бензином, вместо различных дорогих одеколонов, дешевыми сигаретами, а теперь еще и смертью. Но она его не отталкивает, а, наоборот, объятия становятся крепче. — Но, пожалуйста, уходи, я умоляю тебя! — ее голос был настолько жалостливым, что у Райана даже сердце сжалось. Он не знал, что такое жалость, но он уже не мог ей отказать. Сколько времени прошло?

Он отпрянул от девушки достает зажигалку, вкладывает ее в руку Мии.

— Вот мое желание, которое ты мне должна. Пообещай мне, что мы встретимся вновь, и ты вернешь мне мою зажигалку! — он вновь посмотрел в глаза. На ее глазах вновь слезы, но она успевает их вытереть тыльной стороной ладони здоровой руки и берет зажигалку.

— Обещаю. Где бы ты ни был, я обязательно найду тебя, — она прижимает эту зажигалку к груди. Купер не смог сдержать тихого смешка. Приподнимается и целует девушку в лоб.

— Я это запомнил. Я буду ждать тебя.

Он встал, прошел вперед и сел за руль американской классики, что принадлежала Люси. Dodge Charger R/T. А ключи еще в замке зажигания. Олсон любила их оставлять так. Интересно, он сейчас заведется?

На нем, видимо, еще ездили. Завелся с первого раза, хотя машины не любят подолгу оставаться в гараже. Такого монстра держать в клетке. Кощунство.

Сцепление, первая передача. Перевести дыхание, сжать руль покрепче и, отпуская одну педаль, вдавить другую, газа, в пол, срываясь с места, даже приподнимаясь на задние колеса.

Вышиб дверь гаража. На американской классике даже и следа не останется. Кто же виноват, что двери делают такими хлипкими? И только напоследок бросил взгляд в сторону Мии. Она улыбнулась и кивнула ему на прощение. Они обязательно встретятся. Если выжить друг другу обещали, и оба остались живы, так и найти не составит труда.

Как же ревет мотор, оглушает. И мчится вперед, а навстречу — копы с мигалками. Видят машину разворачиваются, пытаются остановить. Но Райан не останавливается. Он должен убежать, он должен скрыться, он должен спастись.

***

Американская классика мчится вперед, спускаясь по серпантину, за ней следуют машины с мигалками. Более легкие полицейские машины нагоняют, Доджу не разогнаться, не набрать скорость.

Выхода нет, выбора тоже. Либо быть пойманным и засесть за решетку, либо сорваться и вниз полететь. Почувствовать последние секунды полета и остаться свободным.

Звучат выстрелы. Автомобилю уже разбили заднее стекло, но он не останавливается. Выход здесь только один.

Сходит на гравийную часть дороги, почти задевает ограждение, граничащую с пропастью. Кто знает, что у водителя Чарджера за рулем? И больше никто не узнает…

Надо повернуть, но нет, он едет вперед, не останавливаясь. Кажется, что он даже прибавил скорости, но нет, это только кажется. Все полицейские сбрасывают скорости, смотря, как габаритные огни исчезают.

И в скором времени раздался взрыв.

========== Эпилог 1. ==========

Комментарий к Эпилог 1.

Писалось под:

Birdy — Strange birds

Говорить о смерти Райана было непросто. Миа сама вызвалась сказать это его семье. Страшнее всего было то, что на лицах родителей не появилось эмоций. Будто бы им не было дела до того, что Райан их сын. А Моника плакала, долго, бесшумно, закрыв лицо руками. Сравнивать такую реакцию было непросто, но Таунсенд пыталась поддержать сестру Купера, успокоить. Они сильно сблизились, сильно сдружились. Они обе пытались иногда сбежать от реальности, при помощи быстрой езды на мотоцикле. Но они обе понимали, что та свобода, которую дарил Оуэн, которую он нес, это другое. Девушки сидели вдвоем на крышах высоток и молчали, смотря в даль. У обеих на глазах стоят слезы, но ведь это — удел слабых.

А ведь тела в сгоревшей классике они не нашли. Даже останков. Но куда он мог сбежать, скрыться? Но Миа надеялась найти, она обещала. Сжимала в левой руке зажигалку, прижимала ее к груди.

Она приезжала в дом Кьеза, пытаясь найти там подсказку, но ничего. Только в один из дней показалось, что кто-то в доме был. Но это было всего лишь воображение. Прошла по всем комнатам, нашла достаточно противного компромата на умершего мужчину. Но больше ничего, больше никого. Вновь прижимает левой рукой к себе зажигалку. Она обещала. А он должен выжить.

Как-то приехала в его квартиру-студию. Прямо с порога ее что-то стало душить. Как он в этой комнате находился? Пахло сыростью, можно было еще уловить запах дешевых сигарет, которыми, казалось бы, пропитались стены. Проходит вперед, не снимает обувь. Все стало покрываться тонким слоем пыли, а одежда — на месте. Будто бы никто сюда не приходил. Казалось бы, достань из ящика одну из футболок Купера, от них еще пахнет порошком, но запах машинного масла и бензина, дешевых сигарет въелся в ткань. Но нет, сейчас пахнет от одежды только сыростью.