Глоток Солнца

Я трижды перечитал последнюю заметку. Читал, удивляясь своему спокойствию. Что ж, наверно, бывает и так: много лет ты мечтаешь о чем-то, как вдруг встречаешь человека, который обыкновенно, как простой сверток, несет под мышкой твою мечту. Так получилось и с моим Солнцем. Не горячий кружок на небе, не раскаленный шар, повисший в пустоте, не ядерный реактор, отапливающий Землю, - я всегда представлял Солнце кипящим морем огня, морем без берегов, куда только ни посмотри, всепожирающим пламенем космоса, красоту которого можно лишь смутно представить, но не передашь никакими словами. И эти счастливчики, которые ворвутся в сверхкорону, увидят его таким: безбрежно необъятным, кипящим в механической ярости, сжигающим глаза, и время, и земные сны! Если они будут так смелы и решатся заглянуть в лицо Солнцу, они увидят и опушенные ресницами загадочно темные глаза, которые люди называют пятнами, и пляшущие фонтаны извержений, которые пока величают протуберанцами. Они увидят и то, что никогда не увидим мы, и вернутся совсем другими, чем были прежде. Не знаю, какие у них будут лица и как они будут говорить, но они назовут все по-своему, и мы будем повторять их слова. Это уж точно.

...Все же предчувствие не обманывало меня: незаметно для глаза мир изменял привычные пропорции. В обиходе появилось новое слово - "страх". Сколько я себя помню, меня ничто не пугало. Грусти, беспричинной тоски, серых денечков было сколько угодно. Не знаю, может, человеческая память и стремится незаметно сместить грани, осветив все прошлое только розовым лучом, за всю свою жизнь не могу припомнить ничего, что хоть на миг устрашило бы меня.

И вот я тоже попал под удар облака.

Как-то я гулял под старыми каштанами, и солнечная мозаика света и теней скользила под моими ногами. Яркая весна, полная запаха травы, листьев и нагретого камня, неслышно ступала за мной. Я шел и представлял, как я въезжаю на слоне, или пантере, или просто на волке в этот город, как испуганно шарахаются пешеходы и мобили, не зная, что зверь совсем ручной. Я так увлекся, что совсем не удивился бегущим навстречу людям. Я даже посторонился, уступая им дорогу, но что-то поразило меня. Испуганные лица. То, что я уже видел на экране Менге. Я замер. Я не старался понять, что чувствую, я совсем забыл о себе, а просто превратился в приемную антенну. Мне казалось, что сейчас увижу что-то невидимое, что излучает облако, услышу, ощущу, пойму... Я ждал...

Резкий звон стекла бросил меня в поток бегущих. Машина на полном ходу врезалась в витрину. Осколки блестели на тротуаре, на гладкой крыше мобиля. Водитель был невредим. Он стоял в кольце любопытных, разводил руками и глупо улыбался.

- Есть еще стеклянные витрины, - пробовал кто-то пошутить.

Я поплелся к своим и стал разбираться сам в себе. Но ничего, кроме усталости, не обнаружил. Игорь тоже ничего определенного о себе сказать не мог. Паша Кадыркин пожал плечами.

Мы сидели в разных углах комнаты и молчали, пока не разгорелся спор. Не помню уже, с чего он начался, но, конечно, говорили мы про облако. Я и Паша предсказывали мрачное будущее. Игорь же взвился на дыбы и, схватив острейший меч логики, защищал все человечество. Как и всякий борец за справедливость, он обязан был одержать победу, но эта победа еще пряталась в том сказочном яйце, которое утка уронила в море, из которого выплывет мудрая щука...

- Какая там физика четырех миров! Какие еще диапазоны разума! Какие универсальные законы! Ничего мы не знаем. Все мираж, - так зудели мы с Пашкой, развалившись валетом на широченной тахте.

Игорь бегал по комнате, нервничал.

- Нам брошен вызов. Мы должны его принять!

- Приняли, а что толку?

- А то, что вы смотрите на облако из своего окошка! Не хотите мыслить космическими масштабами.

- Ну и мысли на здоровье.

- Все вы обыватели, - не выдержал Игорь.

- Вот как?

- Да! Приспособились. Под защитой зонтиков, гравилетов, роботов, ракет, скафандров...

- Носков, чулок, носовых платков, циклотронов, термояда, шоколада, продолжил я.

- Мещан ничто не спасет, - очень мрачно сказал Игорь.

- Ну, знаешь, это уж через край!

- А ты как думал! Развалились и философствуете. Кто вы такие? Обломовы! А работа стоит.

Вскочили - и по своим углам.

По своим машинам.

Злые - как носороги.

А вечером совершенно неожиданно мы все втроем набросились на Акселя. Говорили про трудности, про облако, про свое нытье. Аксель слушал нас спокойно, поглядывая исподлобья медвежьими глазками.

- Мы ничего не боимся. Дайте нам только кислородный баллон и забросьте хоть на Сатурн, - горячо говорил я.

- Лучше быть на Сатурне, - поддержал меня Игорь, - чем эта бесполезная гонка. Надоела суетня. Хоть к черту на рога, только, Аксель Михайлович, точно скажите - куда?

- Вот вы говорите: боритесь с собственными недостатками, - заявил Паша. - А ведь это раздражает. Лучше бороться с общим врагом, чем с самим собой. А у нас есть такой противник.

Схватка длилась ровно одну минуту. Минута потребовалась Акселю, чтобы высмеять наше нытье, вернуть в исходное "рабочее состояние".