Глубина моря. Открытое море

Когда Нелли говорила о Мауд, ее лицо светилось. Глаза блестели, прядь волос упала на лоб. Она откинула волосы и сама стала похожа на нетерпеливую маленькую пони с темной гривой.

– Мне надо идти, – сказала она. – Мауд ждет. Мы должны рассказать ее маме, что тетя Альма дала нам бутерброды и ей не нужно идти домой и кормить нас.

Она сделала книксен Хедвиг Бьёрк и Дженис и убежала прочь.

– Какая у тебя чудесная сестренка, – сказала Дженис. – Такая жизнерадостная и энергичная!

– Не беспокойся, – сказала Хедвиг Бьёрк. – Она обязательно изменит свое мнение о школе. Ей просто нужно время, чтобы созреть.

«Если бы это было так», – подумала Штеффи. Если бы ее тревожила только учеба Нелли.

Но она ничего не сказала Хедвиг Бьёрк и Дженис. Она ни с кем не могла поделиться беспокойством за Нелли. Это не касалось никого, кроме них самих и мамы с папой.

Вот бы поговорить с родителями! Всего лишь пару часов, тогда она успела бы рассказать обо всем, что ее беспокоит и какую тяжелую ответственность она чувствует за сестру. Или написать им, как все обстоит в действительности, а родители ответили бы настоящим длинным письмом, а не тридцатью словами.

Она бы многое с ними обсудила, особенно с мамой. Штеффи вспомнила их долгие разговоры после обеда, когда она возвращалась из школы. Они беседовали о занятиях, об учительницах и одноклассницах, о дне рождения и экскурсиях. Теперь Штеффи стала старше, они могли бы поговорить о других вещах. О любви, о взрослении, о том, что важно в жизни.

У нее есть тетя Марта, тетя Тюра и Хедвиг Бьёрк.

Но они никогда не заменят ей маму.

Глава 21

После обеда все танцевали под гармошку вокруг праздничного шеста и пели. Одной рукой Штеффи держала Хедвиг Бьёрк, другой – маленькую дочку кого-то из отдыхающих и пела как могла:

«Повстречал девчонку я ночью лунной.
Когда парни подруг провожали,
Проводил и я свою,
Лишь одна осталась без пары».

Все быстро разбились на пары, а Штеффи лишь смущенно озиралась. Хедвиг Бьёрк и Дженис, смеясь, обнялись. Маленькая девочка бросилась в объятья своей мамы. Штеффи стояла одна, с пустыми руками.

«Вот стыд, вот стыд —
Никому она не нужна».

Тогда Хедвиг Бьёрк взяла ее за руку и потянула за собой. Они встали в кружок: Штеффи, Хедвиг Бьёрк и Дженис.

– Глупая игра, – прошептала Хедвиг Бьёрк. – Зачем кому-то быть одному?

Танцы на лугу закончились, и они пошли домой. Вечером на пристани соседнего острова будут танцы. Штеффи стало интересно, собирается ли Вера пойти туда. Они не увиделись у праздничного шеста, но ведь сегодня среда, и она должна быть свободна.

– Вечером собери цветы семи видов, – сказала Хедвиг Бьёрк.

– Семь видов цветов?

– Да, и положи под подушку. Увидишь во сне своего жениха. Но сначала, как прилежная ученица, определи их вид.

Штеффи рассмеялась.

– Так и сделаю.

У боковой дороги к магазину они встретили Веру. Хедвиг Бьёрк с Дженис пошли дальше домой. Штеффи с Верой сели рядом на невысокий каменный забор.

– Пойдешь сегодня на танцы? – спросила Штеффи.

Вера покачала головой.

– Тебя не отпускают?

– Отпускают, – сказала Вера. – Но как я выгляжу?!

Штеффи посмотрела на Веру. Она выглядела как обычно. Может, лицо покруглело и блузка сильнее обтягивает грудь.

– Ты хорошо выглядишь, – сказала Штеффи. – Но если не хочешь на танцы, может, пойдешь со мной собирать цветы?

– Собирать цветы?

Штеффи объяснила. Вера тоже не знала про обычай класть цветы под подушку. Когда Штеффи закончила свой рассказ, Вера снова покачала головой.

– Нет, это не для меня.

– Неужели ты не хочешь узнать, за кого выйдешь замуж?

– Фу, – сказала Вера, но все же пообещала составить Штеффи компанию.

Цветы собирали в полнейшей тишине, глубокой полночью. В тусклом лунном свете Штеффи с Верой, спотыкаясь, разыскивали цветы. Нелегко найти на острове с его скудной растительностью целых семь видов. Наконец у них были лютики, кукушкин лен, клевер, вороний горошек, герань и бабий зуб. Розовые цветки смолки клейкой они так и оставили расти на обочине: ее липкие стебельки не стоило класть на чистое постельное белье.

Вера показала пальцем на палисадник у одного дома. Там красовались цветы «разбитого сердца» и пионы.

Штеффи покачала головой. Нужны только дикие цветы.

В расселине мелькнуло что-то голубое и лиловое. Анютины глазки, собственные цветы острова!

Они аккуратно сорвали по маленькой фиалке. Теперь нужно идти домой, не разговаривая и не смеясь.

Вера принялась дразнить Штеффи. Она корчила рожи и разыгрывала пантомимы. Когда Штеффи все же не рассмеялась, Вера пустила вход несколько своих старых номеров. Она передразнивала притворную суету торговца перед покупателями и любопытство фрекен Хольм с почты, не произнеся ни слова.

Штеффи как можно сильнее сжала губы. Она не должна смеяться!

Дойдя до развилки дороги, Штеффи покраснела от усилий удержаться от смеха. Они молча попрощались.