Глубина моря. Открытое море

Штеффи прокралась на свой кухонный диван в подвале, тихо, чтобы не разбудить тетю Марту. Уже светало. Самая короткая ночь в году прошла.

Штеффи устала, но ей не спалось. Ей было интересно, положили ли цветы под подушку Хедвиг Бьёрк и Дженис. Они ведь обе не замужем. Но Хедвиг Бьёрк, кажется, не хочет заводить семью. Ведь у нее есть работа, уютная квартирка и «ее девочки» в школе.

А Дженис? Она так романтична. Наверняка она получает огромные букеты роз от неизвестных поклонников, а после спектаклей ее приглашают на ужин элегантные господа.

«Но разве балерина может выйти замуж и родить ребенка, не бросив танцы? – подумала Штеффи. – Так же, как оперная певица должна выбирать между пением и семьей».

«Из-за меня мама никогда не получала роль Царицы Ночи».

Эта мысль осенила Штеффи. Она никогда раньше не думала о маме с этой точки зрения. Мама была мамой, не личностью со своими мечтами и желаниями. Конечно же, Штеффи знала, что у мамы была своя жизнь до того, как она встретила папу, вышла замуж и родила ребенка. Она училась играть на пианино и брала уроки вокала, будучи еще маленькой девочкой. В девятнадцать лет получила свою первую роль в Оперном театре, и ей предсказывали блестящую карьеру. И что она оставила работу в Оперном театре через четыре года, потому что ждала ребенка.

Выйти замуж и родить ребенка – означает ли это отказаться от того, чего хочешь больше всего?

Мама собиралась снова петь, когда дети подрастут. Она продолжала брать уроки вокала и сама пела для семьи и их друзей. Но в тот год, когда Нелли пошла в школу, нацисты захватили в Вене власть. Оперный театр закрылся для еврейских певцов и музыкантов. Маме не разрешали даже просто пойти туда и посмотреть, как выступают ее прежние коллеги.

Теперь она в Терезиенштадте. А там вообще нельзя петь. Почему?

Наконец Штеффи заснула. Она крепко спала, пока тетя Марта не разбудила ее утренним кофе. Своих снов она не помнила.

Глава 22

Карточка от папы пришла с задержкой, непривычно долгой даже для пути из Терезиенштадта. На карточке стояла дата отправки – 17 мая, а Штеффи получила ее лишь в конце июня.

«Терезиенштадт, 17 мая 1943

Дорогая Штеффи!

То, что ты хочешь и имеешь возможность учиться, – это большое утешение для меня. Только так ты преуспеешь в жизни. Мама вчера пела. Чудесно!

Папа».

Вчера мама пела. Это означало, что постановка «Волшебной флейты» состоялась, и те перечеркнутые слова в прошлой карточке больше не имели значения.

Штеффи хотелось, чтобы папа подробнее написал о мамином пении, вместо того чтобы рассуждать о будущем. Словно он не понимал, что она скоро повзрослеет. Что она сама знает, что для нее лучше.

Когда они расстались, Штеффи была совсем ребенком, ребенком, который восхищался своими родителями и хотел быть похожим на них. Ей уже скоро шестнадцать, и Штеффи хотелось испытать свою новую взрослость вместе с ними. Узнать маму с папой с новой стороны.

Но это невозможно. Пока не закончится война.

Может, война скоро кончится? Союзники победили под Сталинградом, и в Северной Африке последовали новые успехи. В июле войска союзников высадились на Сицилии. На Восточном фронте немцы перешли в наступление, но русские остановили их и оттеснили обратно на запад.

Штеффи, Хедвиг Бьёрк и Дженис следили за развитием событий день за днем. Часто к ним присоединялась тетя Марта, чтобы послушать семичасовые новости. Иногда Дженис ловила английскую радиостанцию Би-би-си. Комната наполнялась далекими шумами и обрывками слов на иностранных языках. Время от времени прорывались немецкие голоса, но Дженис сразу же заставляла их замолчать, включая другую радиостанцию.

На Би-би-си репортажи о войне были обстоятельнее и правдивее, так сказала Хедвиг Бьёрк. Шведские власти все еще подвергали новости цензуре в связи с так называемым шведским нейтралитетом.

Быть нейтральным означало не занимать чью-либо сторону. Швеция должна остаться вне войны любой ценой.

Но из шведских рудников на севере шли поезда с железной рудой для немецкой военной промышленности. А через страну в оккупированную Норвегию и обратно проезжали другие поезда, полные немецких солдат. Люди плохо относились к немецким поездам, некоторые требовали остановить их.

– Ты не слышала, что сказал немцам начальник станции в Ольскрокене? – спросила Май.

Май отпустили на две недели из прачечной, где она летом работала. Май и Штеффи спали валетом на кухонном диване. После обеда они ходили на пляж и загорали на скалах. Стояли теплые дни, над морем висела солнечная дымка.

– Нет, и что он сказал?

– Немецкий поезд остановился, и немцы высунули головы в окна. «Это Готебург? – крикнули они. – Готебург?» Начальник станции отдал честь. «Нет, гораздо хуже, это Сталинград», – сказал он.

Штеффи расхохоталась.

– Думаю, они тут же втянули свои бошки назад, – весело сказала Май.

– Где ты это услышала?