Глубина в небе

Внутри глубокого ангара горел яркий свет и – как только закрылись двери – бросились к самолету с лестниц наземные команды. И несколько кобберов причудливого вида ждали у подножия лестниц. Вполне вероятно, что сам посол и начальник охраны посольства. Поскольку они все еще на территории Аккорда, вряд ли здесь есть южане… И тут Аннерби заметил на куртках двоих из важных персон эмблему парламента. Кто-то проявил энтузиазм, выходящий за рамки разумной дипломатии.

Открылся средний люк, и в салон ворвалась волна застывшего воздуха. Смит уже собрала свою аппаратуру и поднималась к люку. Хранкнер оставался на насесте на секунду дольше. Махнув рукой одному из операторов разведки, он спросил:

– Еще бомбы были?

– Нет, сэр, ни одной. Мы получили подтверждения по всей сети. Одиночный взрыв в одну мегатонну.

Клуб унтер-офицеров в Ставке был слегка необычным. Ставка располагалась дальше дня пути от любых цивилизованных развлечений, и бюджет у нее был пухлым по сравнению с другими удаленными местами службы. Средний унтер в Ставке почти наверняка был техником, имеющим за плечами не меньше четырех лет в университете, и многие из них служили в самой глубине Центра Контроля и Управления несколькими этажами ниже клуба. Так что, конечно, были здесь обычные игровые столы, и гимнастические тренажеры, и бар с шипучкой, но еще и хорошая библиотека и набор сетевых аркадных игр, которые могли также служить рабочими станциями учебной сети.

Виктория Лайтхилл сидела в полумраке за стойкой бара и смотрела панораму коммерческого видео на дальней стене. Самое, быть может, необычное в этом клубе было то, что ее сюда пустили. Лайтхилл была младшим лейтенантом, естественным проклятием и врагом многих унтеров. И все же традиция была такова, что если офицер скрывает свой чин и приглашен унтер-офицером, его присутствие терпят.

Терпят, но, в случае Лайтхилл, не слишком приветствуют. Репутация ее группы с их инспекторскими рейдами и особые отношения этой группы с директором разведки у среднего коббера вызывали чувства не радостные. Да, но вся группа, кроме нее – унтеры. И сейчас они рассыпались по всему клубу, и у каждого оттопыривается походная переметная сума. И в этот раз другие унтеры с ними хотя бы разговаривали, если и не общались по-настоящему. Даже те, кто не служил в разведке, знали, что мир висит на волоске – а эта вечно загадочная группа Лайтхилл наверняка что-то знает.

– Это Смит там в Зюйдвиле, – сказал какой-то старший сержант за баром. – А кто же еще?

Он склонил голову в сторону одного из капралов Лайтхилл и ждал реакции. Капрал Суабсиме только пожал плечами с видом очень невинным и – по меркам традов – неприлично молодым.

– Мне таких вещей не говорят, сержант. Нет, в самом деле.

Старший сержант махнул пищевыми руками с возмущенным фырканьем.

– Да? Так чего же это вы, лайтхиллские шестерки, все с походными сумками? Я так думаю, что вы просто самолета ждете.

Такое зондирование обычно заставило бы Вики действовать: либо отозвать Суабсиме, либо – если надо – заставить старшего сержанта заткнуться. Но в унтер-офицерском клубе у Лайтхилл авторитет был нулевой. Кроме того, они здесь для того, чтобы группа не попадалась на глаза никому из официальных лиц.

Сержант, кажется, понял, что молодого солдата ему не спровоцировать, и повернулся к своим приятелям у бара.

Вики вздохнула с облегчением. Пригнулась так, чтобы только верх ее глаз выступал над стойкой бара. Помещение заполнялось народом, звон открываемых банок создавал что-то вроде фоновой музыки. Говорили здесь мало, смеялись еще меньше. Вообще-то унтера вне службы должны быть народом более веселым, но у этих было много о чем подумать. Центром внимания был телевизор. Члены клуба купили в складчину последнее видео переменного формата. В полумраке за баром Вики невольно улыбнулась. Если мир продержится еще несколько лет, такие штуки будут не хуже, чем те устройства видеомантии, с которыми играет папа.

Телевизор качал данные с какого-то коммерческого сайта новостей. В одном окне было взятое какой-то любительской камерой зернистое изображение аэропорта посольства в Зюйдвиле: самолет, бегущий по полосе, был того типа, который Лайтхилл видела до сих пор только дважды. Как многое другое, он был одновременно и секретным, и устаревшим. Комментарии прессы по его поводу были скупы. В другом окне обозревательница поздравляла сама себя с таким журналистским успехом и строила догадки, кто может быть на борту этого самолета.