Глубина в небе

– …Это не сам король, вопреки возможным заявлениям наших конкурентов. Наши корреспонденты около дворца и аэропорта Принстона не пропустили бы передвижения в королевской семье. Так кто же это сейчас садится в Зюйдвиле? – Дикторша остановилась, и камера наехала ближе, окруженная ее телом. Картинка расширилась, захватывая соседние окна. Этот маневр вдруг создал впечатление очень личного разговора. – Мы знаем, что этот эмиссар – глава собственной разведслужбы короля, Виктория Смит. – Камеры чуть отъехали. – Итак, сотрудникам информационной службы короля мы можем сказать: от прессы вам не скрыться. Лучше сказать нам все, как есть. Чтобы наш народ следил за успехами Смит на Юге.

Вид с другой камеры, из ангара: мамин самолет отбуксирован в ангар, и герметические двери закрылись. Сцена была похожа на диораму, построенную из детских игрушек: футуристического вида самолет, герметично закрытые буксиры, снующие по просторному ангару. Ни одной живой души не видно. Ведь им же не надо герметизировать ангар? Настолько низкого давления не может быть даже в глазу сухого урагана. Но тут из фургона высыпали солдаты, подтаскивая трап к борту самолета. Все, кто был сейчас в клубе унтер-офицеров, вдруг намертво затихли.

Солдат поднялся к среднему люку, тот начал открываться… и любительская камера посольства отключилась. Экран заполнила печать короля.

Кто-то засмеялся от неожиданности, потом раздались аплодисменты и одобрительные выкрики.

– Молодец генерал! – крикнул кто-то. Эти кобберы не меньше всякого другого хотели бы знать, что творится в Зюйдвиле, но все они давно и глубоко не любили журналистов. И все последние широковещательные обсуждения воспринимали как личное оскорбление.

Вики посмотрела на свою группу. Почти все они смотрели телевизор, но без большого интереса. Они знали, что происходит, и – как и догадался громогласный старший сержант – сами ждали, что вот-вот вступят в действие. К сожалению, телевизор им в этом помочь не мог. У задней стенки, вдали от бара и телевизора, несколько завзятых игроков сидели у терминала. Среди них было трое из группы Лайтхилл. Брент там сидел с тех самых пор, как началось это бездельное ожидание. Брат сгорбился под игровым дисплеем, почти всю его голову покрывал шлем. Поглядеть на него – так и не подумаешь, что мир висит на волоске от гибели.

Вики слезла с насеста и тихо пошла к аркадным играм.

Это был лучший миг бара за все тридцать пять лет его существования. Кто знает, может быть, когда все это кончится, бар станет настоящим предприятием. И более странные вещи бывали. Заведение Бенни было общественным центром странной общины лагеря L1. Очень скоро в эту общину вольется иная раса, первая высокотехнологичная чуждая раса, известная человечеству. И заведение станет центром этого замечательно сочетания.

Бенни Вен плавал от стола к столу, руководя своими помощниками, приветствуя клиентов. И все же время от времени его внимание отвлекалось на это баснословное будущее; он пытался себе представить, как это будет – подавать еду паукам.

– Бенни, в нижнем крыле пиво кончается, – прозвучал у него в ухе голос Ханте.

– Пап, попроси Гонле. Она обещала доставить все, что будет нужно.

Он оглянулся, увидел, как мелькнула в туннеле цветов и лиан Фонг у восточного крыла бара.

Что ответил отец, Бенни не слышал. Он уже разговаривал с группой эмергентов и людей Кенг Хо, заплывающей за только что накрытый стол.

– Добро пожаловать, рад видеть… Лара! Я тебя уже столько Вахт не видел!

Его согревали, смешиваясь, два теплых чувства – гордость за свое заведение и радость от встречи со старыми друзьями.

Перебрасываясь несколькими словами, он плыл от стола к столу, к центральной полости. Во все шесть главных направлений тянулись крылья для посетителей. Предводитель разрешил и одобрил снятие стен и присоединение объемов, служивших комнатами для совещаний. Сейчас бар стал самым большим жилым пространством во всем лагере L1, кроме Озерного Парка. Сегодня почти три четверти всех эмергентов и людей Кенг Хо были на Вахте одновременно – вершина лихорадочной подготовки Спасения Пауков. И незадолго до последнего толчка практически все собрались у Бенни. Все предприятие было объединением не в меньшей степени, чем спасением и началом новой жизни.

Центр бара был превращен в икосаэдр дисплейных устройств, тент из лучших оставшихся видеообоев, одновременно примитивный и до теплоты общий. Со всех сторон клиенты бара смотрели на общие для всех виды. Бенни быстро скользнул через пустое пространство, чуть не зацепив каблуком угол дисплеев. На пути оттуда он видел сотни своих клиентов, десятки установленных между лозами и цветами столов. Ухватившись за лозу, он подтянулся к столу верхнего крыла у самого края пустого ядра. «Стол почета» называл его Томас Нау.

– Чиви! Прошу тебя, садись и будь как дома!

Он чуть хлопнул по столу, пододвигая его к Чиви.