Глубинная ловушка

«Барракуда» подтверждает получение приказа, а я зову Белецкого. Зову тоже открытым текстом – сейчас не до церемоний:

– Борька, что с тобой?!

Молчит.

– Борька, ответь «Скату»!!!

Энергично работая ногами, плыву на светлые пятна и уже вижу Белецкого. Слух улавливает несколько щелчков-выстрелов. Направление на источник из-за большой плотности среды определить невозможно, приходится полагаться на зрение – искать характерные росчерки от стремительного движения длинных стреловидных пуль. И я нахожу их. Я отчетливо вижу, как они появляются из темноты бокового пространства, тонкой молнией преодолевают несколько метров и касаются тел двух моих пловцов – Белецкого и Хватова. Мне известно, чем чреваты эти касания, когда хорошо различима траектория движения длинной стреловидной пули. Кажется, она на излете и не опасна. Кажется, потеряла силу, взрезает воду по инерции и вот-вот остановится. Но это не так. Стоит ей коснуться твоего гидрокостюма, как ты чувствуешь пронзающую тело боль. Чувствуешь, как из поврежденной плоти толчками уходит в воду кровь, а вместе с ней и последние силы.

– «Скат», я – «Ротонда»! Что у вас происходит?

– «Ротонда», у нас «сирена» – готовь две пары с оружием! Здесь чужие. Белецкий с Хватовым ранены. Срочно готовь и отправляй вниз!

– Понял, сейчас сделаем. Держитесь!

Пытаюсь узреть противника на дисплее поисковой панели. Глухо – экран забит засветками от металлических предметов.

Прежде чем выключить фонарь, прижимаюсь ко дну и хватаю приличную по размеру железяку. Оглядываюсь: контролирую действия Золотухина. Он не новичок, но и ветераном его не назовешь. Ага, нормально: плывет следом за мной; заметив у меня кусок металла, быстро соображает, что к чему, и подбирает такой же.

Щелчки выстрелов продолжаются, а противно шипящие светлые росчерки проскакивают в опасной близости от нас. Ситуация понятная: чужие видят свет от наших фонарей. Но я не спешу выключать свой, так как дистанция до противника великовата, и его выстрелы до поры опасности не представляют.

Замедляю скорость. Фонари Белецкого и Хватова лежат на дне, освещая небольшое пространство вокруг себя. Над ними темнеют неподвижные тела наших товарищей.

На всякий случай зову:

– Боря, Андрей!

Бесполезно. Вместо них отвечает дежурная пара:

– «Скат», я – «Барракуда». Подхожу к вам. Глубина шестьдесят.

– «Барракуда», я – «Скат». Мы у дна на восьмидесяти. Фонари не включать, будьте осторожны. При визуальном контакте с чужими стреляйте на поражение.

– Поняли вас.

Мне удается разглядеть противника на удалении метров двенадцати. Мы у самого дна, они значительно выше.

Идем встречными курсами, лоб в лоб. Их четверо, нас двое.

Они постреливают в нас. Правда, интенсивность стрельбы резко падает, и вскоре я понимаю причину: неизвестные пловцы вооружены пистолетами, весьма похожими на распространенный немецкий «Хеклер и Кох P-11»; калибр 7,62; пять стволов; электрическое воспламенение порохового заряда; перезаряжается путем полной замены блока стволов; дальность стрельбы у поверхности не превышает пятнадцати метров. Простой, надежный и красивый. Но тяжеловат и в целом похуже нашего старого доброго «СПП-1», не говоря уж о мощных автоматах.

«Пять стволов» – вот ключевая фраза в его характеристиках. Пять стволов – пять выстрелов. Потом обязательная перезарядка, требующая времени и свободных рук. В нашем противостоянии я рассчитываю лишить противника этих элементов роскоши и не спешу выключать фонарь – пусть видят нас и расходуют боезапас. А пока мы с Золотухиным загораживаемся от стреловидных пуль кусками металла и упрямо идем на сближение.

Восемь метров. Одна пуля шлепает по металлическому щиту Золотухина, вторая проходит между нами, третья пробивает плотную резину моей левой ласты.

Пять метров. Я разжимаю правую ладонь, и тяжелая навигационная панель, раскачиваясь точно осенний лист, устремляется ко дну.

Два метра. Вытаскиваю нож и отбрасываю ненужный щит – чужие сменили пустые пистолеты на холодное оружие.

Что ж, теперь посмотрим, чьи девки интересней пляшут.

Темно, видимость по горизонту – дрянь. Зато контуры тел неплохо просматриваются в вертикальной плоскости: на фоне светлой поверхности моря или слабо освещенного фонарями дна.