Глубокие воды

Позже, пока врачи и медсестры проводили обследования, Виржини позвонила Тенгку, но его телефон переключился на голосовую почту. Она не оставила сообщения, скажет все лично.

Когда медсестра усадила Джейка и вышла из палаты, он сказал:

– Иди сюда.

Она легла рядом, осторожно опустила голову ему на грудь. Он обнял ее. Некоторое время оба лежали молча, Виржини смотрела в окно. Этаж был высокий, так что она видела только облака.

Джейк заговорил, щекой она ощущала вибрации его голоса.

– Ви, ты ведь знаешь, что я люблю тебя? – Он замолчал, она все смотрела на облака. Джейк прерывисто вздохнул. – Когда я думаю обо всем, что натворил… увез тебя из дома, заставил тебя пройти через это. Из гордыни не позволил тебе помочь ни деньгами за лодку, ни с ремонтом. Боялся, что не смогу дать тебе то, чего ты хочешь, к чему привыкла. Пытался починить двигатель, когда должен был чинить наши отношения. И Тереза… Клянусь, между нами ничего…

Виржини приложила палец к его губам:

– Тсс. Сейчас все это неважно. Тебе нельзя утомляться.

Ей было не до сожалений, его или своих, и, Бог свидетель, их у нее было слишком много. Сожаления принадлежат прошлому, пусть там и остаются, ведь задумайся о прошлом – и начнешь волноваться о будущем. А она не хотела сейчас беспокоиться о том, сколько времени займет его выздоровление, станет ли он прежним, спасут они свой брак или нет. Хотелось просто быть сейчас с ним, ценить каждое мгновение. Виржини верила ему насчет Терезы – разумеется, еще одна ложь Витора, – но если бы они начали говорить об этом, то пришлось бы рассказать, что произошло тогда в каюте, а Виржини не думала, что сумеет объяснить, как позволила чужому мужчине прикасаться к ней, раздевать ее. Как сказать любимому, что ты позволила это другому?

Виржини снова положила голову ему на грудь, опустившуюся от его выдоха.

– У нас все будет хорошо, ты это знаешь? – спросил он через некоторое время.

Она не могла заставить себя поднять голову.

– Ви, посмотри на меня. – Джейк провел пальцем под ее подбородком, и Виржини позволила ему приподнять его. – Я серьезно. И я говорю не только о том, что мы выберемся отсюда. Я имею в виду тебя и меня, нас обоих. – Он продолжал поддерживать ее под подбородок. Она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Я не Тома. Я не Витор и не твой отец. Я не такой, как они. Клянусь, я не считаю, что ты сделала что-то не так. Я ни в чем тебя не виню. Господи, отправиться в плавание было моей идеей. Погоней за какой-то дурацкой детской мечтой. Я все время упрекал себя, думал: «Я должен был это заметить, я должен был знать, как это сделать». Отталкивал всех. Отталкивал тебя. Но ты здесь, Ви. Ты здесь.

Впервые за долгое время ощутив связь между ними, Виржини щекой прильнула к его ладони, он провел большим пальцем от уголка ее губ до скулы. Палец была шершавый, палец плотника. Это прикосновение так отличалось от прикосновений Витора, его невозможно было перепутать с чьим-то другим.

Ей вспомнились слова старика Терри, тогда, в яхт-клубе, и она наконец смогла улыбнуться Джейку.

– Что? – спросил он.

– Переживите это – и переживете что угодно, – произнесла она.

Он улыбнулся в ответ:

– Это точно.

Ани позволила ей провести ночь в обнимку с Джейком на узкой койке, но когда наступило утро, наполнившее палату кремовым светом, выгнала из палаты.

– А теперь ступайте, – незлобиво сказала она. – Мистера Джейка ждет работа.

– Работа? – переспросил Джейк.

– Много-много тестов, – ответила Ани. – И мухлевать запрещается. – Она с улыбкой задернула занавеску у койки.

Было еще очень рано, и по меркам Порт-Брауна улицы были пустынны. По тротуару пробежал тощий пес и остановился, чтобы обнюхать скомканную обертку от роти. Мимо входа в больницу проехала одинокая машина.

Виржини направилась в сторону рынка. Купит к завтраку ананас. Без сомнения, ее хозяйка, миссис Ли, приготовит из вчерашних остатков один из своих острых салатов роджак, которыми закармливает ее почти каждый день. Вкуснятина, но сколько чили! Джейку наверняка понравится.

Она свернула за угол, чтобы срезать путь через верфь по гравийной дорожке, идущей между транспортными контейнерами и старыми складами. Чуть впереди мужчина, прислонившись к одному из контейнеров, курил вейп и смотрел на нее. Он был высокий и очень тощий – пугало в футболке и трениках. Одна нога согнута, кроссовок упирается в ребристую стенку контейнера. Виржини прошла мимо. Пар, который окутал ее, был приторно-сладким – синтетические яблоки.