Глубокий рейд. Записки танкиста

Четко, как на параде, все с хода развернулись на одной гусенице вправо и грозным боевым порядком, с чуть загнутыми вперед флангами, понеслись к станции.

— Смотри, как красиво чеканят повороты, старшой, — крикнул мне, высовываясь из-за пушки, лейтенант Климашин, прижимая к груди снаряд, который он готов был дослать в казенник орудия.

— Молодцы! Красиво, как на Красной площади! — сказал я, любуясь четкой, слаженной работой подразделения, и чувство гордости за свои экипажи наполнило грудь. Что может быть приятнее для командира, как не дружная, спаянная работа вверенного ему подразделения в бою? За это он готов отдать все!

Все помыслы мои и желания, весь кропотливый труд, бессонные ночи и все волнения приносили теперь свои результаты. Я радовался успеху, ликовал от сознания выполненного долга.

Сейчас танки, ломая перед собой молодые деревья, оставляя в лесу широкие рваные просеки, прорывались к станции. Правофланговым теперь шел взвод Петрова. Возле его машины взметнулись в воздух три фонтана из снега и расщепленных шпал. Справа, из-за водокачки, по машинам била противотанковая батарея. С водокачки и из окон вокзала по танкам хлестнули автоматные и пулеметные очереди. Десантники спрыгивали с брони, и, укрываясь за платформами, рассыпались по путям.

Эшелон с пушками стоял на втором пути. Как только танки вышли из леса и показались перед вокзалом, паровоз, пуская в морозный воздух густые черные клубы дыма, тронул с места длинный состав. Вразнобой, от головы до хвоста, прокатился звенящий стук буферов. На паровозе торопились. Там, видно, в спешке, стараясь как можно быстрее выскочить со станции, рванули рычаг регулятора до отказа, дав в цилиндры максимальную порцию пара. Паровоз, прокатившись по рельсам метров пять, вдруг затрясся, задрожал, колеса его бешено завертелись на месте, но состав не двигался. Окутываясь дымом и паром, поезд остановился, а вслед за тем тихо, рывками стал двигаться вперед, быстро набирая скорость.

— Уйдет, командир! — закричал мне Климашин, указывая на эшелон.

— Не уйдет, поздно! Осколочный!

— Готов!

Я развернул башню и прицелился в котел.

— Огонь!

На миг облачко дыма скрыло из вида паровоз, но когда он рассеялся, я увидел, что поезд продолжает двигаться вперед. Паровоз был цел, невредим и, деловито попыхивая, тащил состав к выходным стрелкам.

Что за чертовщина? Никогда со мной такого не случалось. Как можно так безобразно мазать из пушки на расстоянии каких-либо двухсот метров, да еще в такую громадную мишень, как паровоз. Ослеп я, что ли, от волнения?..

— Осколочный, Климашин!

Климашин дослал снаряд в казенник. Он удивленно, непонимающе взглянул на меня и молча нагнулся за новым снарядом. Я снова поймал паровоз в трубку прицела. Спокойно, не торопясь, подогнал перекрестие нитей на паровоз и нажал спуск. Пушка ахнула, со стуком откатилась назад и, готовая к новому выстрелу, вернулась в первоначальное положение.

Мимо!?!

Даже поблизости от паровоза нигде не было видно разрыва снаряда.

Я закрыл глаза и на секунду откинулся на сиденье, но тут же мелькнувшая вдруг догадка заставила снова приникнуть к прицелу. «Так и есть! Растяпа!», — выругал я сам себя.

Прицел пушки был поставлен на дистанцию 3000 метров и, конечно, попасть с такими данными в паровоз на 200–300 метров было нельзя. Хотя перекрестие нитей и было наведено в цель, но хобот орудия был задран вверх и снаряд пролетал высоко над паровозом.

Исправить прицел — дело одной секунды. Третий снаряд настиг паровоз уже почти что у самых выходных стрелок. Яркой вспышкой мелькнуло пламя разрыва, и вслед за тем из зияющей рваной пробоины вырвалось огромное облако пара.

После страшного напряжения последней минуты я почувствовал себя совершенно разбитым, будто целый день ворочал камни.

— Готов! Запарил! — радостно закричал Климашин, выскочив по пояс из люка, но тут же, схватившись рукою за ухо, снова юркнул в башню.

Между пальцами, быстро окрашивая руку, обильно текла кровь. Башнер Грицаев, разорвав зубами индивидуальный пакет, втиснулся между пулеметом и пушкой и начал перевязывать голову лейтенанта. Рана была легкая. Пулей Климашину разорвало левое ухо, и сейчас, после перевязки, он снова стал за орудие, держа снаряд наготове.

Танк Петрова вышел на станцию справа от вокзала. Не останавливаясь на месте, он выпустил два снаряда по ближайшему паровозу и» резко подпрыгивая на рельсах, прямо через пути понесся к водокачке, откуда по машинам била противотанковая батарея.

Болванки, разбивая рельсы, кроша в щепы шпалы, ложились вокруг танка. Но он, то скрываясь за насыпью, то снова выскакивая на открытое место, все ближе подходил к батарее, осыпая ее осколочными снарядами. Наконец, машина укрылась за растянувшимся возле стрелок составом с пушками.